Алхимики. Погребенные - Кай Майер

– Кто там? – спросила девушка, застегивая крючки на спине. Последний, как обычно, не поддавался.

– Это я.

Дверь открылась, и вошла Шарлотта.

«Очень вовремя», – с досадой подумала Аура.

Шарлотта нарядилась в одно из своих любимых платьев, которое называла платьем хорошего настроения. Оно было чересчур ярким и пестрым – это сразу бросались в глаза, но говорить об этом матери не имело смысла. К тому же мать и дочь уже давно не беседовали о таких пустяках, как мода. Были дела и поважнее – ссориться, например.

Прежде чем что-то сказать, Шарлотта подошла к дочери и помогла застегнуть крючок.

– Спасибо, – холодно поблагодарила Аура. Присев на край кровати, девушка принялась зашнуровывать высокие темно-зеленые ботинки из мягкой кожи. Любимая обувь Ауры. Она почти только их и носила.

– Фридрих останется на завтрак? – спросила Аура, не зная, как начать разговор. Она понятия не имела, зачем к ней явилась мать. Шарлотта очень редко заходила в ее комнату.

– Он уже уехал, – ответила Шарлотта, подходя к окну.

На витраже был изображен большой котел, откуда выглядывали два поросенка и лебедь с острыми рожками. Аура терпеть не могла этот витраж, впрочем, в последнее время она его едва замечала.

В свете, падавшем сквозь разноцветные стекла, пестрое платье Шарлотты казалось совсем уж безумным.

– Раз он уехал, ты, видимо, уже позавтракала, – сказала Аура.

– Да, мы с Фридрихом позавтракали вместе. Он уехал около часа назад. Впрочем, тебя это вряд ли расстраивает. – Судя по голосу, сама Шарлотта была ужасно огорчена.

«Пожалуйста, – думала Аура, – не мучай меня в такую рань. Говори уже, что тебе нужно, и оставь меня в покое».

Но Шарлотта уходить не собиралась. По-прежнему стоя у окна, она резко повернулась к дочери и в своем платье теперь сама казалась частью витража.

– Я хотела бы знать, почему ты так себя ведешь.

– А как я себя веду? – Аура спокойно продолжала зашнуровывать ботинки. Вопрос матери, однако, задел ее. Конечно, она понимала, о чем спрашивает Шарлотта, но сейчас ей не хотелось это обсуждать. Даниэль ведь тоже неохотно делится своими переживаниями с сестрой.

– Ко мне ты относишься отвратительно – к этому я привыкла, – устало начала Шарлотта. – Но в последнее время ты и со всеми остальными ведешь себя так, будто они тебе враги. С Даниэлем ты больше не ладишь, а Кристоферу даже не дала ни единого шанса!

Шарлотта направилась было к дочери, но остановилась в шаге от нее. Искреннее сочувствие в ее голосе сильно смутило Ауру.

– Неужели дело только в интернате?

Аура бросила на мать быстрый взгляд.

– Только в интернате? По-твоему, этого мало? Как по мне – вполне веская причина.

– И ты винишь в этом меня?

– А кого же еще? Ведь это ты устроила!

– Неправда! – Лицо Шарлотты приняло непривычно жесткое выражение. Она не впервые отрицала, что отправить Ауру в интернат – ее идея. Но никогда еще это не выглядело так убедительно, как сейчас.

На мгновение Аура ей почти поверила, но тотчас же привычная обида на мать вернулась.

– Отец никогда бы этого не предложил! – Казалось, Аура пытается саму себя в этом убедить.

– Твой отец не просто предложил, а категорически настаивал! – не унималась Шарлотта. – Я об этом узнала уже после того, как он обо всем распорядился. И то случайно. Будь его воля, он бы отправил тебя тайком. Такой уж человек твой отец, Аура. И всегда был таким. Даже если ты не желаешь это признавать.

Аура зажмурилась. Слезы готовы были вот-вот брызнуть из глаз, и она ненавидела себя за это.

– Зачем же ты вышла за него замуж?

Мать отрешенно смотрела куда-то вдаль.

– Это случилось очень давно.

– Но ты утверждаешь, что он всегда был таким. – Аура не хотела бередить старые раны, но не сумела сдержаться. Да что же с ней, в конце концов, происходит?

– Я всегда считала твоего отца… сложным человеком. Не таким, как другие. Он был хорош собой, но прежде всего… – Шарлотта запнулась, подбирая слово, – обаятелен. Мы познакомились в Берлине на балу, и он… Ах, Аура, ты же знаешь эту историю.

Аура действительно знала эту историю, но, кажется, ни разу не слышала ее из уст матери. Все это рассказал ей однажды отец, много лет назад, когда Аура была еще ребенком, а он не прятался от всего света на чердаке.

Нестор и Шарлотта познакомились во время бала-маскарада лет двадцать назад. Шарлотте было тогда семнадцать или восемнадцать – избалованная девочка из хорошей семьи. Родители ее погибли в кораблекрушении у датских берегов почти сразу после рождения дочери. С тех пор Шарлотту воспитывала дальняя родственница по материнской линии, а та, хотя и владела значительным состоянием, не скрывала, что старается как можно скорее выдать девушку замуж. Она до того увлекла Шарлотту рассказами о роскошных свадьбах, любящих мужьях и счастливых семьях, что вопрос «Когда?» стал интересовать девушку куда больше, чем «За кого?». Замуж – и как можно скорее! Потому-то, едва встретив Нестора, Шарлотта была готова тотчас же идти под венец. Нестор Инститорис был богат и избалован вниманием женщин, однако Шарлотта ничуть не ревновала его. Соперницы лишь разжигали в ней дух борьбы. Впоследствии Нестор признавался дочери, что и вправду потерял голову от Шарлотты, от ее красоты, искренности и некоторой наивности. Спустя несколько недель после знакомства они сыграли свадьбу, и опекунша Шарлотты была просто счастлива, что ее воспитанница теперь будет жить в далеком поместье Нестора Непомука Инститориса.

Отчего же обаятельный ловелас превратился в нелюдимого отшельника и так себя запустил? Об этом в замке не говорили. Едва ли сама Шарлотта знала ответ на этот вопрос. Даже Аура, единственная, кто мог подниматься на чердак, имела весьма смутное представление о том, чем отец там занимается. Нестор всегда тепло относился к старшей дочери. Только ей дозволялось посещать его владения под крышей – ни Сильветта, ни Даниэль, ни тем более Шарлотта не были удостоены такой чести.

Шарлотта знала, что старшая дочь – любимица Нестора, и оттого все больше любви отдавала Сильветте. Платья для младшей дочери шили лучшие портные Берлина и Гамбурга, любое ее желание исполнялось, стоило ей только попросить.

Конечно, Аура любила младшую сестру, но любовь эта омрачалась завистью. Она долгое время не понимала, почему мать так к ней относится: поступки Шарлотты казались ей подлыми и несправедливыми. Лишь в последние год-два Аура стала догадываться, отчего мать больше любит младшую дочь. Шарлотта явно что-то скрывала.

Аура никогда не задавала матери вопросов, но, может быть, именно сейчас – подходящее время. В ближайшие три года такой возможности не представится.

– А Фридрих знает? – спросила Аура бархатным голосом, не поднимая глаз и продолжая деловито шнуровать ботинки.