Огненный бассейн - Джон Кристофер

Я подумал, что, может быть, лишний вес остановил его, но Бинпол покачал головой. Он прошептал:

— Дошли до вершины. Лошади отдыхают и пьют. Потом двинутся дальше.

После пятиминутной остановки они двинулись, быстро набирая скорость. Вдоль крыши шла жердь, за которую нужно держаться — движение было приятным, не то что в экипаже, подпрыгивающем на каждом булыжнике. Генри и я смотрели на проносившуюся мимо местность, Бинпол глядел в небо. Я заподозрил, что он все еще размышляет об использовании пара вместо лошадей. Жаль, подумал я, что он не может отличить здравую мысль от вздорной.

Время от времени в деревнях делались остановки, входили и выходили люди, выгружали и грузили товары. Мы лежали ничком и молчали, надеясь, что никто не поднимется наверх. Однажды выгружали — со множеством проклятий и кряхтеньем — прямо из-под нас большой жернов, и я вспомнил, с каким трудом мой отец доставлял в Вертон новый жернов. Неподалеку от нашей деревни находилась ровная насыпь, которая тянулась на мили, и я подумал, что на ней можно соорудить шмен-фе. А может, она уже была там, давным-давно, до треножников? И эта мысль, подобно многим другим моим новым мыслям, была поразительна.

Дважды мы в отдалении видели треножники. Мне пришло в голову, что, будучи в этой местности гораздо многочисленнее, они должны приносить большой ущерб посевам.

— И не только посевам, — сказал Бинпол. — Часто огромные металлические ноги убивают животных; и людей тоже, если они не успевают убраться с дороги.

И это, подобно всему остальному, воспринималось как должное, но не нами: начав задавать вопросы, мы обнаружили, что каждое сомнение порождает десятки новых.

К вечеру во время остановки для отдыха лошадей мы заметили в отдалении город. Он был больше того, откуда началось шмен-фе, и Бинпол решил, что тут оно кончается. Представилась хорошая возможность улизнуть, и мы так и сделали, когда лошади начали двигаться под крики кучеров. Мы соскользнули, когда шмен-фе начало набирать скорость, и смотрели, как катятся дальше эти экипажи. Мы проделали в юго-восточном направлении от пятидесяти до ста миль. Меньше ста, впрочем, иначе мы бы увидели обозначенные на карте руины одного из огромных городов древних. Мы решили, что нужно двигаться на юг.

Мы шли, пока было светло. По-прежнему было тепло, хотя появились облака. Мы поискали убежища до наступления темноты, но ничего не нашли и остановились в конце концов в сухой канаве. К счастью, ночью не полил дождь. Утром по-прежнему небо было облачное, но без дождя. Мы съели по куску хлеба с сыром и продолжили путь. Шли мы по склону на краю леса, в котором в случае необходимости легко было спрятаться. Генри первым достиг вершины и стоял там, окаменев, глядя вперед. Я ускорил шаг, тревожась из-за того, что он увидел. Дойдя до вершины, я тоже остановился в удивлении.

Перед нами в миле или двух лежали руины огромного города. Никогда ничего подобного я не видел. Город тянулся на мили, поднимаясь на холмы и опускаясь в долины. Лес вторгся в него — повсюду виднелась зелень деревьев, — но чем дальше, тем все больше было серого, белого, коричневого цвета каменных зданий. Деревья росли вдоль рядов зданий, как вены чудовищного существа.

Мы стояли молча, пока Бинпол не пробормотал:

— Это построил мой народ.

— Сколько же жило здесь, как ты думаешь? — сказал Генри. — Тысячи? Сотни? Сотни тысяч? Может быть, больше?

— Предстоит большой обход, — заметил я. — Я не вижу конца.

— А зачем обходить? — удивился Бинпол. — Почему бы не пойти прямо?

Я вспомнил Джека и его рассказ об огромном корабле в гавани города неподалеку от Винчестера. Никому не приходило в голову, что можно не просто посмотреть издали; никто не приближался к огромным городам. Но такой способ мышления исходил от треножников, от шапок. Предложение Бинпола было пугающим, но соблазнительным.

Генри тихо сказал:

— Ты думаешь, мы сможем пройти через него?

— Можем попробовать, — ответил Бинпол. — Если будет слишком трудно, мы вернемся.

Природа вен стала яснее, когда мы приблизились. Деревья следовали старым улицам, пробиваясь сквозь черный камень, из которого они были построены, и поднимая вершины над каньоном, который с обеих сторон образовывали здания. Мы шли в их темной прохладной тени вначале молча. Не знаю, как другие, но мне потребовалось собрать все свое мужество. Птицы пели над нашими головами, подчеркивая тишину и уныние пустыни, по которой мы шли. Только постепенно начали мы интересоваться окружающим и разговаривать, вначале шепотом, потом более естественно.

Странное зрелище представилось нам. Признаки смерти, конечно, — белизна костей, на которых некогда была плоть. Мы ожидали этого. Но один из скелетов был втиснут в ржавый продолговатый корпус с утолщением посредине, стоявший на металлических колесах, одетых каким-то жестким черным веществом. Виднелись другие подобные же сооружения, и Бинпол остановился около одного, заглянул внутрь. Он сказал:

— Места для сидения. И колеса. Это какой-то экипаж.

— Не может быть, — возразил Генри. — Нигде нет упряжи. Может, она сгнила?

— Нет, — возразил Бинпол. — Везде одно и то же. Смотрите.

Я сказал:

— Может, это были хижины, в которых люди отдыхали, когда уставали идти.

— С колесами? Нет. Это экипажи без лошадей. Я уверен.

— Их двигал один из твоих котлов, конечно! — заметил Генри.

Бинпол совершенно серьезно ответил:

— Может, ты и прав.

Некоторые здания обрушились от старости и непогоды, кое-где на большом пространстве они были разбиты, казалось, молотом с неба. Но большинство было более или менее нетронуто, и мы зашли в одно из них. По-видимому, это был магазин, но огромных размеров. Множество металлических баночек рассыпано по полу, некоторые еще лежали на полках. Я подобрал одну из них. Она была обернута в узкую полоску бумаги с выцветшим рисунком сливы. На других банках тоже виднелись рисунки: фрукты, овощи, тарелки супа. Конечно, пища. И вполне разумно: если столько людей жило вместе, без обработки земли, пищу им должны были привозить в сосудах, как моя мать готовила продукты на зиму. Банки проржавели, в некоторых местах насквозь, внутри виднелось сухое нераспознаваемое месиво.

Магазинов были тысячи, и мы осмотрели многие. Содержимое их нас изумило. Огромные свертки ткани, которая еще сохранила дикие цвета и рисунки… ряды рассыпающихся бумажных коробок, полных истлевшей обуви… музыкальные инструменты, одни из них знакомые, но большинство нет… женские фигуры, сделанные из странного твердого вещества, одетые в обрывки платьев… Магазин, полный бутылок. Бинпол сказал, что в них было вино. Мы отбили горлышко у одной бутылки, попробовали, но скривили лица: вино давно прокисло. Кое-что мы захватили с собой: нож, маленький топорик с заржавевшим лезвием, которое можно было заточить; что-то вроде фляжки, сделанной из прозрачного голубого материала; она очень легка и в ней гораздо легче нести воду, чем во фляжках, которые нам дал капитан Куртис; и свечи… и тому подобное.