Вопрос на засыпку. Как заставить мозги шевелиться - Джон Фарндон

Бинокулярное зрение – это не единственный инструмент, который мы используем, чтобы оценить расстояние. При формировании своего видения мира мы также учитываем перспективу, смену фокуса и некоторые оптические явления (например, тот факт, что предметы, располагающиеся за другими, видны нам лишь частично). Поэтому нельзя сказать, что человек с одним глазом будет воспринимать расстояния неверно. Мы так привыкли к трехмерному зрению, что можем закрыть один глаз и все равно видеть окружающие предметы объемными. Для тех людей, которые всю жизнь имели только один глаз, это может оказаться несколько сложнее.

Удивительно и то, как идеально синхронизировано движение наших глаз. Для того чтобы мы постоянно видели мир как единое целое, изображения на обеих сетчатках должны быть идентичными, за исключением небольших различий, обусловленных точкой наблюдения. Изменения в таких изображениях должны происходить одновременно, вместе с движением глаз. Сетчатка имеет небольшие размеры, поэтому даже крошечное расхождение способно испортить всю картину. Горизонтальные движения глаз называются содружественным поворотом. На самом деле, когда мы рассматриваем что-то, находящееся перед нами, наши глаза постоянно автоматически двигаются из стороны в сторону – незаметно для нас. Такое явление называется саккадами, или скачкообразными движениями, и это самые быстрые движения в нашем организме – каждую секунду человеческий глаз в совокупности охватывает 900°.

Помимо горизонтального движения, наши глаза умеют легко фокусироваться на одном предмете, когда мы поворачиваем голову. Кроме того, они могут быстро двигаться в противоположных направлениях, чтобы заметить объекты, находящиеся далеко или близко к нам. Когда ваши глаза фокусируются на объекте, расположенном поблизости, они поворачиваются друг к другу. Такое движение называется конвергенцией. Если же вы рассматриваете что-то вдалеке, происходит дивергенция, то есть взгляды обоих глаз немного расходятся. Если конвергенция становится слишком сильной, человек выглядит косоглазым, но подобное случается редко.

Для того чтобы наши глаза могли совершать содружественный поворот, конвергенцию и дивергенцию с абсолютной точностью, глазные мышцы должны иметь идеальную координацию. Впрочем, одного контроля со стороны мышц тут недостаточно. Импульсы, управляющие движениями глазных мышц, поступают прямо из мозга, из определенных участков лобной доли, называемых глазодвигательными полями. Они регистрируют изображения, поступающие на сетчатку, и отправляют координирующие сигналы глазным мышцам.

Сегодня, когда мы понимаем, как работает бинокулярное, или объемное зрение, мы научились имитировать его, демонстрируя глазам зрителя два изображения, имеющие небольшие различия, как делал Уитстон в своем знаменитом эксперименте. В наше время стали популярны 3D-фильмы, снятые двумя камерами, которые располагаются на небольшом расстоянии друг от друга. Однако для того чтобы увидеть обе картинки отдельно друг от друга, зрителям требуются специальные очки, так что эта технология пока далека от совершенства. Кроме того, расстояние между двумя линзами камер должно быть очень точно рассчитано при помощи специальных уравнений, иначе картинка не получится цельной.

Можно сказать, что бинокулярное зрение – это одно из наших главных эволюционных преимуществ. Направленный вперед взгляд, умение определять расстояние, способность точно синхронизировать движение глаз и рук (например, вдевать нитку в иголку или поражать копьем бегущую добычу) – все это зависит от уникального строения наших органов зрения. Конечно, у других приматов такое преимущество тоже имеется, но люди смогли извлечь из него максимальную пользу.

Шекспир – это вершина всего английского культурного наследия, а его пьесы – бесконечный блестящий карнавал, где короли и королевы сменяются влюбленными и шутами, проходящими мимо зрителя во всем своем великолепии и славе и говорящими на изумительном английском языке. Шекспир – Бард, Лебедь Эйвона, веха английской культуры, идеал драматурга, символ всего лучшего, что дала англичанам национальная традиция. Шекспир – это и бесценный дар для туристической сферы, привлекающий гостей в Англию не хуже королевской семьи и знаменитых музеев, и любимец консерваторов, которые обращаются к истории, надеясь обрести в ней чувство собственного достоинства и стабильности. Много столетий подряд английских школьников пичкали Шекспиром, потому что традиционалисты-педагоги полагали его таким же полезным для развития юного ума, как латынь и железную дисциплину.

Сегодня мы представляем себе Шекспира не как столп, на котором покоится здание национальной культуры, но как целую анфиладу богато украшенных залов с культурными сокровищами. Этот образ имеет под собой академические основания. Во время Второй мировой войны, когда Черчилль выступал перед публикой со своими пылкими речами (кстати говоря, имеющими множество отсылок к Барду), кембриджский профессор Юстас Тильярд написал свою знаменитую работу по литературной критике, озаглавленную «Картина мира Елизаветинской эпохи» (The Elizabethan World Picture). В своей книге Тильярд заявил о том, что англичане времен правления Елизаветы I и, в частности, Шекспир унаследовали и обогатили средневековое представление о Великой цепи бытия, в которой каждой вещи и человеку отведено свое место и которую нельзя разорвать, не нарушив тем самым мир и гармонию всего сущего. Ряд критиков полагали, что эта работа представляла Шекспира пропагандистом монархии, который воспевал в своих пьесах Елизавету I, королеву-девственницу, главу всей системы управления государством. В 1944 году у Тильярда вышла вторая книга, «Исторические пьесы Шекспира» (Shakespear’s History Plays). В том же году Лоуренс Оливье сыграл в знаменитом фильме, поставленном по одной из таких пьес, – «Генрих V». Произнесенная им речь, которую, по сюжету пьесы, Генрих говорит на День святого Криспина, создала образ героического монарха, ведущего свою страну к победе, именно тогда, когда истерзанная войной Англия больше всего в нем нуждалась.

Впоследствии Тильярда часто критиковали. Многие ученые обращали внимание на тот факт, что елизаветинская картина мира была всего лишь мифом, созданным Тюдорами и принятым на вооружение Елизаветой. Королева нуждалась в таком мифе, для того чтобы обеспечить стабильность своего правления в нелегкие времена, когда протестантской церкви Англии угрожал католицизм, а самой стране – иностранное вторжение[19].

Часть критиков утверждала, что пьесы Шекспира очень тонко показывают различные исторические аспекты, а не просто возвеличивают стабильность и непрерывность власти. И лишь некоторые заходили так далеко, что заявляли, будто Бард был политическим революционером.