Зимняя вода - Сюзанна Янссон

Роберт все время плакал. Мартин был его давним другом, мальчишки у них родились практически одновременно, оба друга брали отпуск по уходу за детьми и наблюдали за сыновьями друг друга в первые годы их жизни.

— Они должны были расти вместе, — всхлипывал он, пока Лия бережно гладила его по спине. — А теперь все пропало.

За окнами сгущались сумерки, окутывая все вокруг спасительным мягким бархатом.

— Я слышала о расследовании, — сказала Майя. — Вы не знаете, в чем там было дело?

— Умышленное причинение ущерба, — ответил Роберт и высморкался. — Звонки, письма и вредительство.

Майя внимательно слушала, и Роберт продолжал:

— Когда Мартин основал устричную ферму, муниципальные власти разрешили ему использовать лодочный сарай и кусочек пляжа для хранения снаряжения. Это всего в нескольких километрах от его дома, и там достаточно глубоко для установки садков.

— И в чем проблема?

— Оказалось, что живущая там неподалеку семья всегда пользовалась этим сараем и пляжем как своей собственностью. И двое братьев, которые там по-прежнему живут, были не очень-то рады появлению Мартина.

— В принципе, их можно понять, — сказала Майя.

— Точно. К тому же Мартин в таких делах не очень, — отозвался Роберт.

— Что ты имеешь в виду?

— Он бывает несколько… упертым. Раз уж он получил разрешение пользоваться этим местом, значит так тому и быть, спорить бесполезно. А что там было раньше, его не волнует.

— И что в результате произошло? — спросила Майя.

— Эти двое братьев все время на него нападали, когда он приезжал, или когда они сталкивались с ним в городе. В грубой форме советовали ему по-хорошему забрать свои вещички. А он не забирал. Тогда они начали портить ему вещи, кое-что вообще пропало. Потом принялись названивать на мобильный. По крайней мере, Мартин думает, это были они. Звонили по ночам и молчали, номер не определялся. А потом начали приходить письма с угрозами, если я правильно помню.

Он отпил вина.

— Но Мартин не сдавался, и в конце концов все прекратилось. А несколько месяцев назад кто-то перерезал веревки, на которых крепились садки с устрицами. Какой-то рыбак это обнаружил.

— А не могли веревки сами порваться? — спросила Майя.

— Срезы были абсолютно гладкие. Я сам видел, так что тут сомнений быть не может. Но в последнее время все, кажется, успокоилось.

— А что еще известно об этих братьях? — поинтересовалась Майя.

— Не много, — сказала Лия и покачала головой, а потом взглянула на Роберта, словно ища у него поддержки. — Они лет на десять младше нас, так что мы никогда не вращались в одних кругах. А так… я знаю, что они живут вместе и что у них небольшое хозяйство. А еще они… возятся с машинами, что-то там чинят. Говорят, в подростковом возрасте были довольно буйными. А фамилия их Юханссон.

— Этот хутор — их родовое гнездо, — добавил Роберт. — Несколько лет назад их отца нашли повешенным в лесу. Чуть ли не кто-то из них и нашел.

Лия опустила глаза.

— Про мать, кажется, никто ничего не знает. Нелегко пришлось ребятам.

Возвращаясь тем вечером домой, Майя думала, как ей будет не хватать добродушной Лии с ее булочками, столь не похожей не нее саму, когда она вернется обратно в свой лес. И ведь это не единственное, чего ей будет не хватать.

* * *

Когда Майя, в связи с переездом, временно стала частью экопоселения, она быстро нащупала равновесие, которое до сих пор неплохо работало, — равновесие между приобщением к жизни поселения и несколько отстраненным отношением к местным делам.

Долгосрочные проекты отпадали сами собой по естественным причинам, например, было много разговоров и собраний по поводу будущего общего помещения, которое предлагалось оборудовать в старой хозяйственной постройке у дороги. Простенький паб, который можно сдавать для различных праздников и курсов. Возможно, даже с парой комнатушек с кроватями для гостей поселения. В такие вопросы Майя не вмешивалась вовсе. Как и в проблемы эксплуатации общих очистных сооружений и в вопрос о том, можно ли разрешать гостям жителей поселения самим арендовать баню.

А вот в совместных субботниках она старалась участвовать по мере сил, хотя знала, что в таких практических делах она вряд ли может считаться незаменимой.

Чего она боялась больше всего в связи с переездом, так это того, что у нее не останется времени на работу. Но ей удалось убедить себя, что вовсе не обязательно выращивать овощи, вязать носки или разводить несушек. Ее дом оказался обычным домом, в котором можно просто жить, хотя и построенным из природных материалов и каким-то загадочным образом сохраняющим тепло без внешней отопительной системы. Электричество поступало из возобновляемых источников, а в туалете фекалии автоматически отделялись от мочи и прямиком поступали на местную очистную станцию, причем обо всем этом можно было не думать, пока все работало как часы, а именно так оно и было.

Жители самых маленьких домиков в поселении пользовались общей ванной, прачечной и некоторыми другими помещениями, что не причиняло ей никаких неудобств, хотя по вечерам и хотелось порой полежать в джакузи с лавандовой пеной. Подписывая договор об обмене жильем, Майя взяла на себя обязательство ухаживать за небольшим огородиком, где в первую же ее весну на острове появились зеленые ростки, которые Майя с помощью поисковика определила как ревень, мяту и лук-резанец. Ей никогда в голову не приходило, что можно ощутить удовлетворение, наблюдая, как что-то растет, возделывая землю, но когда к лету она собрала свой первый урожай листового салата, ее сердце наполнилось какой-то нелепой радостью. Может быть, стоит заняться садом, когда она вернется домой?

И все же вид на море из огромного окна был потрясающим.

* * *

После исчезновения Адама Майя стала регулярно навещать Мартина. Говорила, что «просто проезжала мимо», и каждый раз у нее оказывались с собой ванильные булочки или слойки с корицей, испеченные Лией или купленные в пекарне, которые она в конечном итоге всегда съедала сама. Иногда она привозила ему замороженные полуфабрикаты и клала в морозилку, на что он никак не реагировал.

Возможно, предполагаемая гибель мальчика в воде пробудила дремавший в ней интерес к расследованиям — она больше двадцати лет проработала фотографом в полиции, хотя это и было давно. Теперь она пыталась убедить себя в том, что ничего не разнюхивает, а в дела влезает исключительно из сочувствия к пострадавшим. Она даже самой себе не признавалась в том, что преступления и насилие — убийства, драки и побои — вызывают у нее неподдельный интерес и что она скучает по увлекательной работе со следователями. Еще до того, как Майя в юности устроилась фотографом в полицию Карлстада, она чувствовала себя в полицейском отделении как дом. Ее мама работала в полиции.

И вот сейчас она не могла избавиться от мыслей о том, что же случилось с Адамом, поэтому ей хотелось узнать как можно больше о предшествовавших исчезновению событиях. К тому же Роберт попросил ее иногда заглядывать к Мартину, если будет время, и эту просьбу она считала хорошим оправданием. Она знала, что Александра редко появляется дома, а если вдруг Майя заметит ее машину у ворот, всегда можно просто проехать мимо.