Добыча Альфы. Укротить темную ведьму - Ирина Чарова

class="p1">В его голосе отчетливо звучало еще детское самодовольство.

— Значит, дело осталось за малым. Пойдем — положив ладонь ему на плечо, я подтолкнул мальчишку к выходу со двора.

Сегодня для Адара и еще для дюжины молодых волков стаи был особенный день.

Сегодня юные волчата превращались во взрослых волков, принося из леса свою первую добычу.

Еще издалека, подходя к месту инициации, я увидел круглый камень предков, который был установлен в середине поля.

Вокруг него уже стояли волчата.

К ним тут же подбежал и Адар, на ходу принимая свою звериную форму.

Я же, сев за общий стол под открытым небом, подал знак начинать уже привычную, ежегодную инициацию.

Это был самый древний и самый почитаемый обычай для любого волка.

И мало кто знал, что скрывалось за этим обычаем на самом деле.

Правда была в том, что камень предков каждый год требовал от стаи свежей крови. Стоило принести слишком мало добычи и на нем уже появлялась трещина, которая грозилась превратиться в крупный разломом..

Камень был древним порталом.

И, если не дать ему достаточно крови, через этот разлом в наш мир могла прорваться настоящая, первозданная тьма.

Так что сейчас вся стая смотрела, как молодые оборотни, один за одним, начали класть на этот камень свою первую пойманную добычу.

Сначала лохматый даже в волчьем обличии Адар, за ним — сизый Вадиан, а потом и черный волк Фьюрри, который постоянно задирал всех остальных мальчишек и вечно получал от меня персональный нагоняй.

Глядя на них сейчас, я вспоминал, как в день своей инициации сам принес первую добычу на камень.

Я слишком хорошо помнил, как по телу прошла дрожь страха, когда лунный свет внезапно исчез, а вместо него на камень набежала черная, ночная тень.

Увидев это, все, даже самые старые волки, покорно склонились передо мной. Склонились перед тринадцатилетним мальчишкой.

Все знали, что это значит, и все почитали нового эрраи, в глубине души радуясь, что сами не оказались на его месте.

В тот день Луна дала мне высшую власть, но отобрала право на свое благословение — она не дала мне пару.

Считалось, что высший волк принадлежал самой Луне и только ей обязан был служить.

И никогда за все триста лет, это не беспокоило меня так, как сейчас.

Когда последний молодой волк завершил инициацию, я поднялся с места, желая скорее со всем этим покончить.

— Сегодня вы все проявили себя достойно и доказали, что являетесь мужчинами — коротко сказал, пробежав взглядом по каждому. — Надеюсь, вы оправдаете наше доверие.

Дождавшись, пока молодые волки поклянутся в верности стае, я поднялся из-за стола и покинул праздник, чувствуя, как зверь начинал все сильнее бесноваться внутри.

От его ярости мозги плавились, а кости будто дробило молотком.

Как эта чертовка сумела его коснуться?

Как сумела разбудить?

С этим мне еще предстояло разобраться.

— Ты в порядке, эрраи? — Зархан, коснулся моей руки, вырывая из этих мыслей. — Ты сам не свой в последнее время.

Друг, с которым мы выросли бок о бок, всегда хорошо чувствовал мое настроение.

— Я в полном порядке, Зархан — тем не менее, ответил я. — Не обращай на меня внимания, иди к своей женщине. В полнолуние её компания явно приятней моей.

Похлопав друга по плечу и не позволяя возразить, я развернулся и направился к себе, чувствуя, как зверь все настойчивее вырывался наружу от одной только мысли о черноглазой ведьме.

И хотел он вовсе не её крови.

Ну или разве что совсем чуть-чуть…

Все эти несколько ночей я, словно одержимый, возвращался к её дому.

Вдыхал её запах, кожей чувствовал её липкий страх и наслаждался, глядя как среди ночи она распахивала окна и испуганно озиралась по сторонам.

Ведьмочка тоже меня чувствовала.

Чувствовала и боялась.

А на языке зверя это означало лишь одно — добыча уже в его пасти и всецело принадлежит ему, даже если все еще пытается сопротивляться.

В первый же день после нашего знакомства, ведьмы навели на свой дом около сотни новых защитных заклинаний.

Они не учли, что я не планировал снова заходить к ним в гости.

Быть предсказуемым — весьма дурной тон. Нельзя следовать ожиданиям женщины, если по итогу планируешь затащить её в постель.

Нужно удивлять…

Я вернулся в свой дом, который стоял на самом отшибе, у границы земель стаи, прошел прямиком к бару, достал уже начатую бутылку коньяка и щедро плеснул жидкость в стакан, наполняя его доверху.

Сегодня почему-то особенно захотелось надраться и, превратив взбесившегося зверя в плюгавого, жалкого пса, проспать до самого утра.

И надрался бы, если б ровно в полночь в мою дверь не постучали, отвлекая от намеченной цели.

Не дожидаясь моего ответа, в гостиную вошла волчица.

Распущенные рыжие волосы волнами струились по изящным плечам, влажные губы были призывно приоткрыты, а серебряные глаза мерцали от желания.

Усмехнувшись, как последний пьяница, я молча поднял уже почти пустой стакан в её честь.

Невозможно было отрицать — Кьярри была по-настоящему красива.

А еще — она была покорна, нежна и всегда готова выполнить любое, даже самое извращенное мое желание.

Помнится, когда-то мне было даже жаль, что, рано или поздно, она достанется другому.

— Мой эрраи, — волчица склонилась в шутливом поклоне — ты не приходишь уже несколько дней. Я по тебе соскучилась…

Я не ответил.

Сделав новый глоток, молча наблюдал за волчицей.

Не отрывая от меня мерцающего взгляда, Кьярри подцепила пальцем бретельку красного платья и спустила её на плечо.

Одну, следом — вторую…

И вот уже красный шелк соскользнул вниз, открывая взгляду и длинные, стройные ноги и округлые бедра, и грудь с розовыми вершинками сосков.

Зверь, который до этого всегда с тихим осуждением наблюдал за мной, как за стандартным кобелем, от которого он никогда и не ждал чего-то нравственного, сейчас неожиданно оскалился и протестующе зарычал внутри.

"Заткнись"! — скомандовал ему, делая очередной глоток обжигающего пойла.

Зверь — собака верная и высокоморальная.

Человек — блудливая собака.

И прежде мы всегда умудрялись делить территорию и свои предпочтения.

Но когда Кьярри медленно подошла ближе, опустилась к моим ногам и положила голову мне на колени, выражая полное подчинение, я вдруг осознал что делить больше нечего.

Впервые мы с волком сошлись в своих предпочтениях.

Я равнодушно пропустил между пальцами рыжую прядь, и сразу понял, что тому виной.

Перед глазами снова появилась ведьма.

Её черные, шелковистые волосы, которые я наматывал на кулак, её приоткрытые, пухлые губы, и то, что она