Ангел поневоле - Ирина Якубова

пухленькая девочка. На головке шерстяной платок, прикрывающий лобик и рот. Торчат из него только глазки-пуговки карие, курносый красный носик да румяные щёчки. Тихо падают снежинки и тут же тают на её тёплом милом личике. Изредка малышка неуклюже стряхивает их с себя ручками в больших вязаных рукавичках под цвет таких же валенок, торчащих из-под одеяльца. Алина тянет за собой санки, часто оглядываясь и умиляясь, и при этом чувствует себя совершенно счастливой мамой. Они только что катались с горки, устали и замёрзли и теперь спешат домой за праздничный рождественский стол с плюшками и ароматным чаем. В центре комнаты горит огнями настоящая ёлка, а на стёклах окон поблёскивает причудливый ледяной узор. Эта сказочная картина наполнила душу сновидящей женщины покоем и светлой радостью.

Алина проснулась под утро, когда ещё было совсем темно. Прекрасный сон развеялся, а тоска по дочери вернулась и принялась терзать её душу с утроенной силой. И никуда от неё не деться, не спрятаться. Никакие уловки не помогают, ни самовнушение, ни переключение ума на другие дела… И созрела в этот момент мысль в голове несчастной: "А не вернуть ли мне мою дочь?" Да! Почему бы и нет? Иначе чёрная тоска сожрёт её изнутри. Решено. Она знает, как действовать.

Новый год Алина провела в раздумьях. Она настолько тщательно продумывала свой план, каждое слово, которое скажет Виноградовым, каждое "за" и "против", что даже пропустила бой часов. В телевизоре мелькал новогодний выпуск "Голубого огонька", но Алина не слышала ни песен, ни поздравлений.

Дождавшись конца новогодних праздников, она принялась следить за Петром Виноградовым, чтоб узнать где находится дом родителей Ксении. С ним самим Алина разговаривать не собиралась, решила "надавить" на Ксюшу. Сначала она отправилась в универсам на Зои Космодемьянской. Не составило труда выяснить, что Пётр не обманул: он действительно больше не был директором магазина, а трудился здесь же зав.складом. Алина не пожалела денег на такси, чтоб проследить за автомобилем Петра после работы. Так она узнала адрес дома в деревне Выхино в десяти километрах от города, где теперь проживали Виноградовы с её дочерью. Дом был добротный, двухэтажный. Супруги с ребёнком занимали первый этаж. Алина отпустила такси и пошла прогуляться. Древня была небольшой, даже, можно сказать, она больше походила на городскую окраину. Место, где можно было гулять с коляской здесь было одно: маленький скверик с катком для хоккея посередине, детской площадкой с деревянными домиками и вырезанными из дерева фигурками сказочных персонажей у входа. Небольшое пространство занимала летняя эстрада, заваленная теперь по колено нетронутым снегом. По периметру сквер был окружён голыми чёрными деревьями, склонившими свои ветви под тяжестью снега. Над ними беспорядочно кружились стаи таких же чёрных ворон и галок, громко галдящих в тишине морозного вечера. Здесь-то Алина и подкараулит Ксению для серьёзного разговора. Получилось это не сразу. Два раза в неделю Алина приезжала в деревню автобусом, но Ксении не встретила ни в сквере, ни на улице. "Может малышка болеет? Поэтому не гуляют…" – думала она. Наконец, в начале февраля Алине повезло. Утром, около одиннадцати часов, переминающаяся с ноги на ногу замёрзшая Алина увидела в сквере Ксению с коляской. Издали она заметила, как Ксюша, одетая в красивую кроличью шубку и такую же модную меховую шапочку с трудом катит коляску, увязающую маленькими колёсиками в глубокой снежной колее. Сердце у Алины забилось быстрее, сейчас она увидит свою девочку, которой вот-вот исполнится девять месяцев. Она ринулась наперерез молодой маме. Подойдя ближе, громко поздоровалась, а то Ксюша, занятая толканием непослушной коляски никого вокруг просто не видела.

– Привет! А чего это вы не на саночках? – начала Алина как можно более дружелюбно, даже улыбнулась. Она посмотрела на малышку. Та была не похожа на увиденную ею во сне. На девочке была коричневая шубка, белая шапочка с большими помпонами и такие же варежки, личико было худеньким, глазки голубыми, какими-то испуганными, носик вовсе не курносый, а прямой, губки тоненькие и бледно-розовенькие. Видно было, что малышка недавно болела, наверное, в первый раз на улице.

Ксения остановилась. На её холёном лице застыла гримаса страха. Это Алина заметила сразу. Ксюша не стала улыбаться в ответ и решила не показывать виду, как её пугает эта неожиданная встреча. Она взяла себя в руки и ответила вполне себе твёрдо:

– Здравствуй, Алин. Как ты меня нашла? Впрочем, не важно. На санках Валечке холодно. Мы недавно болели, кашляли, теперь вот в поликлинику едем на осмотр. Месяц почти дома сидели. Ты что-то хотела?

Алина присмотрелась к девочке. Понять, на кого она похожа было невозможно, но пламенных чувств она не испытала при виде дочери. Может потому, что представляла её себе другой? Или просто не знала, как себя вести с ребёнком? Или стеснялась? Чувства её наполнили самые противоречивые, начиная с того, что вот бы схватить ребёнка и убежать, до того, что надо бы развернуться и уйти. Но нет. Она знает, зачем пришла. Потом она привыкнет к своей малышке и с чувствами своими как-то разберётся. Надо довести дело до конца.

– Хотела. И хочу, – ответила Алина, пристально оглядывая дочь. – На ребёнка хотела посмотреть. А что нельзя? Я ведь родила её.

– Ну и что? – голос Ксении дрожал. – Вроде бы мы распрощались. Каждый получил своё. Мы помогли тебе, ты – нам. Ты увидела Валю. Прощай.

– Нет! Я приехала не за этим. Я хочу вернуть свою дочь!

– Что?! – голос Ксении сорвался, а на глаза навернулись слёзы. Она вся задрожала и больше не могла себя сдерживать. Слёзы предательски брызнули из глаз. При этом Валечка скорчила тоже плаксивое личико, уголки губок поползли вниз, на переносице залегла тоненькая морщинка, а глазки наполнились влагой.

– Понимаешь, я не могу без неё, – Алина решила высказать всё сразу, что задумала, не дав Ксении опомниться. Вид расстроившегося испуганного ребёнка вывел её из равновесия. – Ночами снится. Я сто раз пожалела, что отдала её вам. Я же мать. Мы с ней одной крови. И ей лучше будет со мной. Настоящую мать никто не заменит. Я против вас с Петром ничего не имею, но всё же… Я – настоящая мать!

– Ты с ума сошла? Я – её мать, а не ты. Ты отдала её нам в обмен на квартиру и деньги. И если называть вещи своими именами, то продала! Девочка любит меня, другой матери она не знает, и точка!

– Ксюш, подумай. Вы с Петром сможете навещать её, когда хотите. Ребёнку нужна я. Та, которая родила, настоящая