Охота на Волколака - Диана Маш

Аккуратная прическа, волосок к волоску. На гладкий лоб спадал светлый, романтический локон. Глаза серые, с поволокой. Ровный римский нос. Губы пухлые. Щеки розовые, будто не обошлось без румян.

Темный костюм без единой пылинки. Из модной жилетки выглядывали золотые часы на цепочке. На указательном пальце огромный перстень. И вообще, весь он, начиная от лаковых ботиночек, словно только что сошел с обложки журнала высокой мужской моды.

Это что же за воры нынче пошли? Разговаривает правильным, чистым языком. Представить его на Балагунихском рынке так же невозможно, как корову в пачке. Выглядит, что начищенный пятак. Ни синячка, ни царапинки. И как только шушера поменьше не брезгует с ним ручкаться?

– Евсей Борисович, дорогой. Да вы присаживайтесь, – кивнул ему Ермаков и выдвинул стул справа от себя. – Я к вам по частному вопросу.

– Вы нынче в любопытной компании? – ленивый взгляд скользнул по моим рукам, которые я поспешила спрятать под стол. Для верности, еще и платок шерстяной до самого носа натянула.

– Не обращайте внимания, помощник это мой… Доверенный, – не бросив на меня ни единого взгляда, ответил ему Гордей. И тут же поспешил сменить тему. – Слыхал, сын у вас родился. Извольте принять глубочайшие поздравления.

– От вас, Гордей Назарович вдвойне приятно. Благодарю, – устроившись на стуле, он кивнул застывшему за его плечом юнцу.

Тот, будто выдрессированный пес, исчез и тотчас вернулся с подносом, на котором лежала тарелка с нарезкой свежих фруктов.

И откуда такое чудо посреди зимы? Видимо, комплимент от заведения для почетных гостей.

– Что же за вопрос у вас ко мне, Гордей Назарович? – Игла выглядел максимально расслабленным, даже ленивым. Но цепкий взгляд от ищущего глаза не скрыть. – Помощь полиции – богоугодное дело. Тем паче, что делить-то нам с вами нечего. Завсегда договоримся.

И так по-хитрому глазами сверкнул. Будто на что намекал.

– Отрадно иметь дело с умным человеком, – поддержал его словесную игру Ермаков. – Не давеча, как нынче утром на Пряникова был найден труп.

Я не отрывала глаз от лица вора, боясь упустить его реакцию. Удивления не последовало. Игла едва не зевнул, до того сонный у него был вид.

– Вы же знаете, господин пристав, мои люди рук в крови не марают…

– Да разве ж речь об этом? – не стал, однако, комментировать его заявление Гордей. – Меня более заботит кто таков? С кем вел дела? Мальчишка, имею полагать из ваших.

Игла усмехнулся. Поднял ручку, обвел оживленный зал.

– Все наши нынче туточки, Гордей Назарович. А ежели кто нет, тот не из наших.

– Эка ж напасть, – с притворным сожалением покачал головой пристав и стал подниматься. – Думал, полюбовно все решить. Но на нет и суда нет. Наслышан, Балагуниху давненько с инспекцией не посещали. Да и кабачок этот, с чегой-то бывший пристав стороной обходил. Знаю, вы с ним условились. Да только времена нынче другие. Власть, опять же, сменилась. Непорядок…

Скрипка выводила веселую мелодию. Цыганки продолжали петь и плясать. Лишь за нашим столом возникла напряженная тишина. Одно радовало, никто из присутствующих этого пока не заметил.

Игла, сжав губы в тонкую линию, сцепился с Ермаковым в дуэли взглядами. Бессмысленная, надо заметить, затея. И так ясно, кто победит.

Угрозы пристава не пустой звук. И пусть численное преимущество, в данный момент, на стороне старшины воров, если полиция серьезно возьмется за дело, ему первому влетит.

Благо, противник нам попался не глупый. Сам до всего дошел. Расслабился. Резко откинулся на спинку стула. Снова расплылся в обворожительной улыбке.

– Ну что вы, Гордей Назарович. Куда же так раненько засобирались? Где, говорите, тело нашли, на Пряникова? Люди у меня глазастые. Да и слушать умеют. Вы погодите, наливочки пока выпейте. Холодненькая, да под закусочку… Я вскорости к вам возвернусь.

Дождавшись, когда пристав займет свое место, мужчина поднялся, отвесил нам краткий поклон и исчез в толпе. Прислуживающий ему парнишка поставил на стол блюдо с душистыми соленьями.

– Борщец!

– Покорнейше благодарю, – отрицательно качнул головой Ермаков. – Мы уже сыты.

– А вы рисковый человек, Гордей Назарович, – не сдержав нервного смешка, шепнула я, стоило половому оставить нас наедине.

– Было б чем рисковать, – так же тихо фыркнул он и нахмурился. – Порядком уже знакомство имеем, а все не бросит меня на крепкость проверять. Вы не глядите на его франтоватый вид и пригожую внешность. Игла себе на уме. Почетное место у воровской кормушки не реверансами заслужил…

Приставу удалось разбудить мое любопытство. А вот утолить его – нет. У нашего столика материализовалась веселая девица, с черной, кудрявой гривой. Пристава взглядом обласкала. Мне внимание уделила, как какому-нибудь стулу. Повела подолом едва державшегося на плечиках платья и принялась танцевать.

Да так лихо, что все находящиеся рядом мужчины загляделись.

– Шею не выверните, – потянувшись вперед, нежно шепнула я Гордею.

Он дернул головой, закашлялся, хлебнул наливки и закусил соленым огурцом. Взгляд, чтобы более не блуждал, устремил в тарелку.

Заметив это, девица, подошла еще ближе. Взметнула пестрыми юбками… Задела мою шапку. Слетев с головы, та покатилась под стол.

Собранные в жгут волосы, рассыпались по плечам, привлекая к нам всеобщее внимание. На секунду в кабаке замолчали все, даже музыканты.

Дыхание застряло в горле. Сердце сделало кульбит.

– Гляди ж ты, Яшка, никак барышня?

– Взаправду, Федор. Ишь кака, красавишна.

Идущие по залу шепотки, сменялись лающим смехом.

Я поняла, что задержала дыхание, когда Гордей поднял с пола шапку, отряхнул и натянул мне на голову. Затем схватил за талию, подтянул к себе.

– Чего рты раззявили? – гаркнул так, что в ушах зазвенело. – Зенки лишние? Маруха это моя.

И головой повел, вдруг кто возразит?

Никто не возразил. Лишь материализовавшийся над нами призрак, взглянув на накрытый стол, судорожно сглотнул.

– Помощник, значится… доверенный, – раздался рядом насмешливый голос Иглы.

Заняв свой стул, он поднял руку и представление резко завершилось. Веселая девица исчезла. Музыка заиграла. Даже призрак снова растворился. Гости вернулись к своим делам.

– Надежда и опора, – не растерялся Ермаков, ссаживая меня обратно на мое место. – Узнали чего, Евсей Борисович?

– Кое-что узнал, – будто случайно задел он меня томным взглядом и отвернулся. – Человек мой нонче утром на Пряникова крутился, когда полиция прибыла. Фраера признал. Мишка это, Осипов. Лаптем средь нас кличут. Так, мелкая шелуха. Что за гайменник [3] его порешал не знаю. Не наши то дела. Вчерась еще в приюте на Балагунихе с дружками трепался. Опосля видали его с неким господином у Корьевского ломбарда.

– Что за господин?

– А это вы, Гордей Назарович, у нас полиция, – лениво усмехнулся, отправляя в рот щепоть квашеной капусты. – Кто он