Принц-ворона - Лариса Петровичева

От мысли о бывшем женихе начинало тошнить.

Она положила руку Дэвина себе на грудь. Как он говорил — сердце к сердцу? Джемме казалось, что комната плывет, что весь мир, пропахший гарью и драконьей вонью, утратил опоры и летит куда-то прочь от нее.

— Моя сила, — сказала она. — Дэвин, возьми мою силу. Пожалуйста.

Лицо Принца-вороны, наполненное восковой безжизненной серостью, дрогнуло, и Джемма почувствовала легкий укол в ключицу — так иногда ударяет сломанный артефакт, если взять его без перчаток. Она услышала, как открылась дверь и кто-то вошел, но не могла обернуться.

Над всклокоченной головой Дэвина проплыло облачко искр. Дрогнули веки; Принц-ворона открыл глаза — темные, мутные, похожие на грязные стекляшки. Джемма чувствовала, как что-то в ней движется к нему — прорывается сквозь кожу, пульсирует в венах, скользит в волосах.

— Дэвин, — услышала она незнакомый мужской голос.

Мертвый взгляд Дэвина прояснялся; рука выскользнула из пальцев Джеммы.

— Ваше величество, — произнес Принц-ворона. — Прошу, не мешайте мне.

Джемма обернулась. Возле кровати стоял священник — кругленький, румяный, испуганный. Ларец со святыми дарами в его руках заметно подрагивал: святой отец волновался. У дверей Джемма увидела того человека, которого восставшие собирались повесить, — его величество Кормак сейчас казался мрачным памятником самому себе.

От его взгляда Джемме одновременно сделалось холодно и жарко. Она смотрела на короля, не в силах отвести взгляда. Человек, который приказал убить отца и сделать ее рабыней, — вот он стоит, смотрит горестно и с какой-то привычной усталостью, словно не ожидая ничего другого.

— Я сделаю так, как сочту… нужным, — отчетливо проговорил Дэвин.

Джемма сидела, боясь шевельнуться. Но король лишь вздохнул и ответил:

— Главное выживи. Хорошо?

Дэвин проснулся от того, что на подоконник села птица и негромко чирикнула. Хохлатая красногрудка — ее величество их любила и всячески привечала, устраивая в саду кормушки и домики для птиц.

Он открыл глаза — в самом деле, красногрудка. Птица заметила, что Дэвин смотрит, снова чирикнула и была такова.

«Я жив», — устало подумал Дэвин. Тело казалось чужим — неповоротливым, тяжелым, наполненным болью. Вчерашний день был далеким, похожим на сон. В воздухе плавали царапающие нотки гари.

«Я жив», — повторил Дэвин, перевел взгляд на кресло. Джемма спала, свернувшись в нем калачиком, кто-то из слуг заботливо прикрыл ее тонким одеялом.

Странно, Дэвин был уверен, что его величество выволочет Джемму из комнаты за волосы. Но Кормак лишь встал в стороне и махнул рукой священнику: начинайте, время дорого.

— Мы собрались здесь пред лицом Господа и при достойном свидетеле. — Священник испуганно кашлянул, покосился на государя; Кормак стоял, словно памятник самому себе, смотрел во тьму в распахнутом окне. Священник снова кашлянул и продолжил: — Чтобы сочетать законным браком этого мужчину и эту женщину.

Должно быть, государь просто не стал спорить с последней волей умирающего героя. Если человек убил дракона и спас столицу от разрушения, а людей — от мучительной гибели, то он имеет право жениться на ком угодно. После похорон Джемму, конечно, не примут при дворе, но и не лишат состояния и имени. Вдова героя есть вдова героя — народ не поймет, если ее выбросят на улицу в рубище. И Джемму сошлют куда-нибудь в резиденцию в Западных землях, будет там жить потихоньку…

Дэвину хотелось напоследок сделать что-то хорошее. Остаться в чьей-то памяти не чудовищем, а спасителем.

— И я спрашиваю тебя… — священник покосился на Джемму, она прошептала свое имя, — Джемма из семьи Эвилет. Согласна ли ты взять в мужья этого мужчину, любить его, разделять с ним счастье и невзгоды, пока не разлучит вас Господь?

Лицо Джеммы дрогнуло, и по щеке пробежала слезинка. Пальцы, сжимавшие руку Дэвина, стиснулись сильнее.

— Да, я согласна.

Священник кивнул, посмотрел на Дэвина.

— Тогда я спрашиваю тебя, Дэвин из семьи Иглангаров. Согласен ли ты взять в жены эту женщину, любить ее, разделять с ней счастье и невзгоды, пока не разлучит вас Господь?

«Должно быть, это будет самый короткий брак в истории», — подумал Дэвин и прохрипел:

— Да, я согласен.

Священник вздохнул, понимая, что через несколько часов будет доставать в этой комнате святые дары и отпевать мертвеца.

— Тогда, дети мои, я объявляю вас мужем и женой, — с искренним теплом промолвил он. — Любите друг друга, живите счастливо. Пусть Господь даст вам долгие дни и наполнит светом и надеждой.

Джемма всхлипнула. Кормак кивнул и бесшумно покинул комнату.

Скрипнула дверь, и Дэвин услышал опасливый шепот:

— Еще спят, ваше величество. Но он жив, хвала Господу!

Дэвин перевел взгляд в сторону дверей и увидел испуганное личико служанки. За испугом крылось любопытство. Ох, сколько же сплетен сегодня поползло из дворца по столице! Самый страшный темный маг убил дракона и женился на бывшей невольнице и дочери бунтовщика! Взял в законные супруги ту, которую позавчера привез с аукциона невольников! Разговоров хватит на год, не меньше.

Служанка нырнула в коридор, уступая место, и в комнату заглянула Тесс — живая, здоровая, встревоженная. Дэвин с искренним удивлением обнаружил, что эта тревога — о нем. Это было настолько странно и непривычно, что он ощутил знобящее беспокойство.

— Ваше величество… — прохрипел Дэвин, и Тесс скользнула в комнату и махнула рукой.

— Молчи, тебе нельзя разговаривать.

Джемма шевельнулась в кресле, просыпаясь, и тотчас же села, не сводя с государыни испуганного взгляда. Должно быть, она и в страшном сне не могла представить, кто однажды станет ее свекровью. «Такой муж, как я, наверное, еще страшнее», — подумал Дэвин и сказал:

— Мне уже легче.

Некоторое время Тесс смотрела на него, и Дэвин чувствовал, что мать растеряна и потрясена. Возможно, впервые в жизни она по-настоящему не знает, что делать. Когда-то долг и семейная честь приказали ей отречься от старшего сына и вычеркнуть его из жизни — и вот он спас ее и младших детей от неминуемой гибели, он убил дракона и стал героем, и Тесс понятия не имела, как ей теперь себя вести.

— Слава богу, — ответила она. — Я рада, что ты жив… Дэвин.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Дэвин.

В горле заскреблись невидимые когти. Тесс улыбнулась: это был обычный вопрос, и можно было вести себя привычно, по-светски.

— О, прекрасно! — ответила она. — Никто из королевской семьи не погиб, старшие дети были с отцом в Северном дворце. — Тесс сделала паузу и добавила уже другим тоном, намного искреннее: — Все очень благодарны тебе. Вся столица молится за твое выздоровление.