Сердцеедка без опыта - Белла Фрэнсис

— Тебе не кажется, что это немного лицемерно? Ведь ты управляешь жизнью Сальваторе, стремясь ограничить информацию о его семье, чтобы не давать пищу для кривотолков, и ничего не попало в прессу.

Раффа бросил на нее ледяной взгляд.

— Для твоего возраста ты очень проницательна.

— Я говорю то, что думаю.

— Тебе не кажется, что это немного лицемерно? Правда — это не только слова, но и действия. Или, в твоем случае, бездействие. Раньше, в прежние времена, сказали бы, что ты меня дразнишь.

— Отказ больно ранит, не так ли, Раффа? — бросила она, уязвленная его колкостью. Она не дразнила, а очень сильно его хотела. Ничего в жизни не хотела больше, чем поддаться его магнетизму.

— Я не знаю. Мне никогда не отказывали.

Его глаза блестели в лунном свете. Он смотрел ей в глаза, на ее губы. Сердито. Жадно. Она не могла отвести взгляд.

— Хм, Коралл, ты уверена, что всегда говоришь то, что думаешь?

— Я пытаюсь.

Вдалеке слышался шум моря, бившегося о скалы. Она задрожала и обняла себя за плечи.

Раффаэле, казалось, смягчился.

— Пойдем. Я провожу тебя до виллы. Поторопись, пока я не передумал и не отвел тебя к себе.

Они добрались до виллы, и Коралл, пошарив в сумке, нашла ключ и открыла дверь. Вдруг зазвонил телефон. Она побежала вперед, чтобы взять трубку, но не успела, звонки прекратились.

— Снова пропустила звонок.

— Все в порядке?

— Да, это моя мать. Я все еще не поговорила с ней. Вы не возражаете? — Она перезвонила, но попала на автоответчик. — Не могу поверить, что мы никак не поговорим.

Раффа прошел мимо нее в маленькую кухню.

— Набери еще раз. Я приготовлю тебе выпить.

Коралл вздохнула и пошла за ним на кухню, бросила маленькую сумочку на стол.

— В этом нет никакого смысла. Она сразу выключает телефон. Закрывается от мира.

— С ней что-то серьезное?

— Можно и так сказать. Депрессия. Когда она наступает, до матери невозможно достучаться. Я уже говорила, она художник. У нее либо восторженное настроение, либо подавленное.

— Ей не помогают лекарства?

— Все не так просто. В основе депрессии конкретная причина.

— Какая?

Коралл заколебалась. Она никому не раскрывала причину недомогания матери. Слишком больно об этом говорить. Но почему-то, глядя, как он наливает бренди мягкой и сильной рукой, ему призналась:

— Мой отец.

Она произнесла это вслух. Голос прозвучал глухо, горло словно заржавело изнутри.

— А что с ним?

— Ну, на этом все. Я действительно не знаю. Она никогда не говорит о нем. Ее это слишком расстраивает, хотя, видит бог, я пыталась выяснить это много раз.

— Я так понимаю, они разошлись?

Он подошел с двумя бокалами бренди и передал один ей. Жидкость обожгла язык, но одновременно согрела изнутри.

— Они никогда не были вместе, насколько мне известно. Он был ее боссом и бросил ее, когда узнал, что она беременна. Она так и не оправилась от этого.

— Понимаю. — Раффа внимательно наблюдал за ней. — Прости, должно быть, это ужасно. Для вас обоих.

— Я о нем практически не думаю, ничего о нем не знаю. И не хочу знать. Мне просто нужно, чтобы ей больше не было больно.

Они сидели за кухонным столом, лицом друг к другу.

— А как же твоя боль? Разве она не понимает, что у тебя тоже есть чувства?

У Коралл перехватило горло, и она потянулась за бренди.

— О, все в порядке. Сначала я придумывала оправдания, почему его нет рядом, потом пыталась узнать, кто он. Прочитала все бумаги, находившиеся в доме. Единственное, что я выяснила, — он был ее боссом, когда она только приехала в Лондон. Вот и все.

— Прошлое — это прошлое. Настоящее гораздо интереснее.

Взяв бутылку, Раффа подлил еще бренди в оба бокала, и с каждой каплей напитка казалось, воздух вокруг очищается от призраков прошлого.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь.

Коралл улыбнулась, поднимая бокал, благодарная ему за смену темы разговоры.

— Разве можно сопротивляться твоим чарам?

— Ты единственная, кто попытался.

— Я сделана из камня, синьор Россини.

Он поднял бровь.

— Посмотрим. Итак, есть идеи для завтрашней фотосессии?

Она взболтала бренди в бокале и сделала еще глоток.

— Возможно, что-нибудь свежее и натуральное. Мы еще не использовали повседневную одежду. Это будет прекрасным противопоставлением сегодняшним гламурным снимкам. Можно провести фотосессию на пляже.

Она посмотрела на него, чтобы понять его реакцию, но, как обычно, он оказался непроницаем.

— Как ты думаешь?

— Боюсь, я думаю о том, чего ты не хочешь услышать.

— Я ценю любое твое мнение.

— Ладно. Я думаю, нам с тобой нужно поговорить о том, что происходит между нами. Ты должна признать реальность. Это произойдет рано или поздно.

Бренди обжег горло, Коралл закашлялась.

— Я думала, ты имеешь в виду завтрашнюю работу.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. И обманываешь себя, если думаешь, что между нами ничего не произойдет.

— Ты говоришь очень уверенно.

— Я уверен в себе. Всегда.

Он говорил так просто и смотрел на нее так пристально, что она почувствовала, как сгущается воздух, а у нее затрудняется дыхание.

— Мы могли бы насладиться друг другом здесь и сейчас. Или подождать, пока ты придешь в себя и найдешь меня. На это не потребуется много времени, дорогая. Я же все чувствую. Ты просто сгораешь.

Он прав. Ее тело вспыхивает с каждым его словом. Желание наполняет комнату, как аромат экзотической свечи, заставляя изнывать от возбуждения.

— Правда? Ты считаешь себя неотразимым?

— Я думаю, ты хочешь меня больше, чем можешь признаться даже себе самой. Я ощущаю, как страсть бежит по твоим венам.

Он поставил бокал. Она следила за каждым его движением. Вот он прикрыл глаза. Вот его губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— С момента первой встречи ты хотела, чтобы я занялся с тобой любовью. Ты была в моем доме совершенно растерянной, и я мог бы овладеть тобой еще тогда. Но я уважаю тебя.

Огонь бежал по венам, чувственность разгоралась все больше и больше. Коралл скрестила ноги, сжала бедра, внутри нарастало и пульсировало возбуждение.

— Уважаешь меня?