Дебютантка 2, или Брачный контракт - Оксана Гринберга

давно уже поднялась из постели и не собиралась туда больше возвращаться (по крайней мере, до ночи). Сперва проводила гостей, и Корнелия вызвалась любезно довезти Питера Сегерина до дома.

Мне показалось, что между этими двумя вспыхнула внезапная симпатия, и Питер сумел разглядел в леди Виззман то, что скрывалось за внешней оболочкой.

Пусть Корнелия не обладала классической по меркам Аглора красотой, но она, несомненно, была довольно привлекательна, а еще добра, отзывчива и отважна. И, я уверена, у нее имелось обостренное чувство справедливости, а также пылкое сердце.

Заодно я надеялась, что и Корнелии удастся разглядеть в Питере то, что поможет ей побыстрее пережить болезненную и безнадежную влюбленность в герцога Райота.

Я не знала, что это могло быть, потому что самой так и не удалось с собой справиться - я все также была влюблена в Нейтана. Но боролась с этим чувством, пытаясь убедить себя в том, что мы друг другу нисколько не подходим, и мое решение было правильным.

Перед отъездом я отдала Питеру папку, выбрав макет обложки и заодно написав Жозефине новое название - куда более романтичное, чем прежнее, как она и просила.

«В полушаге от поцелуя» - именно так я решила, что будет называться моя первая книга.

Потому что я тоже была в полушаге от поцелуя с Нейтаном - вчера, во дворце. Но этого так и не произошло, о чем я порядком сожалела.

Вздохнув, в который раз запретила себе об этом думать. Не отвлекаться на несбыточное, а заняться тем, что требовало моего внимания.

Стоило гостям уехать, как в дом явился не запылился Юджин Ричмонд. Бродил по первому этажу с потерянным видом, рассматривая нанесенный наводнением урон. Спросил у меня, что здесь произошло и что не так с моей рукой.

На это я вытаращила глаза, словно увидела говорящее приведение.

Я бы не отказалась узнать, что не так с Юджином Ричмондом. Почему он со мной заговорил – в первый раз за все время моего пребывания в Виенне?!

Я терялась в догадках, но потом нашла этому довольно простое объяснение.

Скорее всего, дело в том, что его отец собирался пить третий день подряд, но слуги заявили Маркусу Ричмонду, что он давно уже все выпил.

Крепкого алкоголя в доме больше нет, и никто за ним не побежит, даже если лорд Ричмонд прикажет это громогласным голосом. И даже если он примется орать и изрыгать проклятия, заявляя, что все должны немедленно ему повиноваться, это тоже не поможет.

Леди Кэмпбелл запретила кому-либо выходить на улицу на ночь глядя, а она здесь хозяйка.

Потому что именно я и сделала. Нам хватило наводнения с крыкадилами, и рисковать чьей-либо жизнью из-за чужой глупой прихоти я не собиралась.

Услышав такое от слуг, дядя Маркус потребовал, чтобы я немедленно явилась с объяснениями.

Ну что же, пришлось объясняться.

Войдя в дядину комнату, я сказала, что Ричмонды живут в этом доме только по милости моего деда. Но так как лорд Кэмпбелл болен, то теперь это моя милость, потому что я - прямая наследница. А моя милость не безгранична, так что искренне советую не испытывать ее на прочность.

Ночью на улицах Виенны прохладно и повсюду бродят монстры, и мне совершенно все равно, куда отправятся Ричмонды, если я выставлю их из дома.

Ни любви, ни привязанности между нами нет, и я ничего им не должна.

Так и заявила дяде Маркусу.

Затем смотрела, как багровело его лицо и принялись трястись руки. Немного подождав, напомнила, что на улице темно и опасно, так что за доктором Грэхемом я тоже посылать никого не собираюсь.

Поэтому ему стоит успокоиться и держать себя в руках.

- И вот что, дядя Маркус! Впредь следите за своим языком. Еще одно грубое слово в чей-либо адрес - мой или же нашей прислуги, - и жизнь в этом доме станет для вас невыносимой. Настолько, что вы уйдете из него сами.

Тетя Розалин кинулась к покачнувшемуся мужу, уставившись на меня ненавидящим взглядом, а дядя Маркус…

Ну что же, удар его все-таки не хватил и звать доктора не пришлось (я блефовала, когда сказала, что никого за ним не пошлю). Вместо этого Маркус Ричмонд принялся уничтожать запасы вина – наверное, представлял, как пьет мою кровь.

Выпил он ее довольно много, после чего пьяно и счастливо захрапел – я слышала устрашающие звуки, когда страдала над бумагой, чернильницей и пером, держа его в левой руке и размышляя об ответе Джорджи.

Подруга в своем письме обо мне тревожилась.

Спрашивала, как мы пережили наводнение, потому что увидела нашу улицу в списке наиболее пострадавших. К отцу пришли с докладом, а она в то время была рядом.

«Но с каким же облегчением я узнала, что жертв наводнения нет, хотя все лазареты переполнены!

Множество травм, кто-то наглотался воды, кто-то перепугался до ужаса… Мы с Густавом собираемся завтра посетить несколько больниц, но тебя с собой не зовем. Знаем, что у тебя экзамен по истории и желаем всяческой удачи!

Я верю в тебя – думаю, ты сдашь его на отлично».

Вздохнув, я отложила в сторону письмо и посмотрела на перебинтованную правую руку. Пошевелила пальцами под тугой повязкой – больно!..

Я тоже нисколько в себе не сомневалась, потому что к первому экзамену была готова. Но попробуй еще ответь на вопросы в письменном виде, если я не могла нормально шевелить пальцами!

Снова вздохнув, попыталась собрать над правой ладонью огненный шарик - простейшее заклинание, - но движение магии энергетическим каналам было нарушено, так что…

Да, кое-что собралось, но моя попытка отозвалась пронзительной болью в руке. Это вывело меня из равновесия, поэтому даже с левой рукой ничего не вышло.

- Хорошо хоть завтра история, – пробормотала я, – а не практическая магия! Иначе прощай, Академия Виенны!

По крайней мере, до следующего года.

Еще один вздох, и я вернулась к письму Джорджи.

«Затем у нас были милые семейные посиделки, на которых присутствовал также мой дядя Нейтан. Он только что вернулся в город и сразу же направился с докладом к отцу, а заодно его уговорили остаться на ужин.

Все знали, что позапрошлую ночь он провел в участке, куда попал из-за дуэли, но делали вид, что дядя угодил туда за обычную драку.

Отец, кстати, серьезно на него рассердился и даже выслал из города - следить за дамбой. Но дамба выстояла, хотя все думали, что Виенну смоет. Вместо этого прорыв случился