Белгравия - Джулиан Феллоуз

– Приходите еще. В следующий раз расскажете мне все о том знаменитом приеме накануне сражения.

Но Анна почувствовала, что обсуждать тот далекий вечер с абсолютно посторонним человеком ей вряд ли захочется. Разговор со старой герцогиней и даже с ее суровой сестрой очищал душу, ибо каждую из них связывало с тем вечером что-то свое. Но не стоило копаться в этих воспоминаниях вместе с чужаком. Десять минут спустя Анна уже сидела в своем экипаже.

Итон-сквер, может, и больше по размеру, чем Белгрейв-сквер, но дома здесь чуть менее величественны, и хотя Джеймс поначалу твердо решил занять один из роскошных особняков на второй из площадей, он все же уступил пожеланиям жены и согласился на здание поменьше. Дома на Итон-сквер тоже были достаточно помпезны, но Анну это не смущало. Ей там даже нравилось, и она изо всех сил старалась сделать комнаты приятными глазу и уютными, пусть даже они выглядели не так благородно, как предпочел бы Джеймс. «Люблю роскошь», – говаривал он, однако Анна вкусы мужа не разделяла. Но сейчас, пересекая холодный мрачный холл, миссис Тренчард меньше всего думала об обстановке. Улыбнувшись впустившему ее лакею, Анна стала подниматься по лестнице.

– Хозяин дома? – спросила она у слуги, уже сама почувствовав, что муж, видимо, еще не возвращался.

Скорее всего, забежал на минутку, чтобы переодеться, так что разговор, который непременно должен сегодня состояться, придется отложить. Ну что же, они поговорят попозже, после ужина.

На ужине за столом, помимо Анны и Джеймса, присутствовали только их сын Оливер с женой Сьюзен (молодые жили вместе с ними), и вечер проходил непринужденно. Когда все уселись в большом обеденном зале на первом этаже, Анна рассказала домочадцам о чаепитии у герцогини Бедфорд. Прислуживал им дворецкий Тёртон, мужчина лет пятидесяти, вместе с двумя лакеями. Анне это показалось несколько излишним для семейного ужина на четыре персоны, но так любил Джеймс, и она не возражала.

Столовая была красивой, хотя и несколько холодной комнатой. Благородный вид ей придавал ряд колонн в глубине, отделявших буфетную от остального помещения. Здесь стоял камин каррарского мрамора, а над камином висел портрет мистера Тренчарда работы Дэвида Уилки, которым глава семейства очень гордился, хотя сам Уилки, возможно, и не слишком был доволен этим портретом. Картина была закончена за год до того, как художник написал знаменитое полотно, запечатлевшее юную королеву Викторию на первом заседании Тайного совета, после чего гонорары Уилки наверняка взлетели до небес. Портрет Джеймса тем не менее не впечатлял. Агнесса, такса Анны, сидела возле стула хозяйки, с надеждой устремив вверх глаза. Анна тихонько сунула ей кусочек мяса.

– Приучаешь собаку попрошайничать, – проворчал Джеймс, но Анна пропустила замечание мужа мимо ушей.

Их невестка Сьюзен привычно сетовала на жизнь. Это происходило постоянно, так что Анна с трудом заставляла себя сосредоточиться и выслушать очередной поток монотонных жалоб. Сегодня жена Оливера была недовольна тем, что ее не взяли на чаепитие к герцогине Бедфорд.

– Но тебя же не пригласили, – резонно возразила Анна.

– Какая разница?! – чуть ли не со слезами на глазах вскричала Сьюзен. – Да по всему Лондону женщины в таких случаях просто отвечают, что с радостью примут приглашение и приведут с собой дочерей.

– Ты мне не дочь.

Едва произнеся эти слова, Анна поняла, что совершила ошибку, ибо Сьюзен тут же получила моральное превосходство. У молодой женщины задрожали губы. Сидевший напротив Оливер грохнул по столу ножом и вилкой.

– Она твоя невестка, и в любом другом доме это означало бы то же самое, что и дочь! – Голос у сына был довольно резким, и, когда Оливер злился, эта резкость проявлялась отчетливее, а сейчас он был зол.

– Конечно. – Анна потянулась за соусом, стараясь сделать вид, что ничего не происходит. – Просто мне кажется, вряд ли уместно брать с собой кого-то – не важно кого – в дом, с хозяйкой которого ты сама едва знакома.

– К герцогине, с которой вы едва знакомы, а я не знакома совсем.

Сьюзен, судя по всему, успокоилась. Во всяком случае она не собиралась отстаивать свою правоту. Анна глянула на непроницаемые лица лакеев. Очень скоро в комнате для слуг они будут потешаться над этим разговором, но сейчас, будучи хорошо вышколены, и виду не подали, что слышали обмен колкостями.

– Оливер, я сегодня не видел тебя в конторе.

К счастью, Джеймс, так же как и Анна, находил жену своего сына утомительной, хотя их со Сьюзен объединяли честолюбивые планы покорения beau monde[6].

– Меня там и не было.

– Почему?

– Ходил проверять, как идут работы на Чэпел-стрит. Странно, что мы сделали дома там такими маленькими. Разве мы не отказались в результате от солидной доли доходов?

Анна посмотрела на мужа. Хотя он и терял голову, когда его ослеплял блеск высшего общества, но дело свое, без сомнения, знал хорошо.

– Когда застраиваешь целый район, как в данном случае, необходимо представлять себе всю картину. Нельзя строить только дворцы. Надо где-то размещать и тех, кто обеспечивает живущих во дворцах принцев. Их секретарей, управляющих и старшую прислугу. Необходимо предусмотреть конюшни с жилыми и хозяйственными помещениями, для экипажей и кучеров. Для всего этого требуется место, но оно отнюдь не потрачено попусту.

– Папа, а вы не думали о том, где нам жить? – раздался капризный голос Сьюзен, которая снова вступила в бой.

Невестка Анны была красива. С этим никто не стал бы спорить: свежее лицо, зеленые глаза, каштановые волосы. У Сьюзен была превосходная фигура, и одевалась она изысканно. Но, к сожалению, эта женщина вечно была всем недовольна.

Вопрос о том, где жить Оливеру с женой, был давним и набившим оскомину. По мере того как росла Белгравия, Джеймс предлагал молодым различные варианты, но его идеи никогда не совпадали с идеями детей. Они хотели что-то наподобие особняка на Итон-сквер, а Джеймс полагал, что жить надо по средствам и начинать с чего-то более скромного. Однако Сьюзен упорно не желала снижать планку и решила в качестве компромисса некоторое время пожить пусть и с родителями мужа, но зато в роскошном доме, который соответствовал ее притязаниям. Так возник своего рода ритуал: Джеймс периодически вносил новые предложения, а Сьюзен их отвергала.

– С удовольствием отдам вам лучший свободный дом на Честер-роу.

Невестка презрительно наморщила носик, но засмеялась, чтобы смягчить впечатление:

– Какие-то они все убогие…

– Сьюзен права, – фыркнул Оливер. – Дома там слишком тесные, чтобы принимать гостей, а мне ведь надо поддерживать реноме как твоему сыну.

Джеймс положил себе еще одну баранью отбивную.

– Не настолько убогие, как первый дом, в котором жили мы с твоей матерью.