Блондинка в Токио - Наталия Левитина

коллег о своевременности моего визита не были преувеличены. Чёрные ветки деревьев, усыпанные белыми, розовыми или малиновыми цветами, выглядели роскошно.

И вот, рассматривая прекрасную сакуру… я наступила на какого-то мужчину! Три японца растянулись на лужайке под деревом, постелив на землю коврик. Они тоже любовались цветами вишни, но при этом не забывали аппетитно чавкать над коробками-бенто: все трое жевали темпуру и якитори и запивали еду пивом.

И тут появилась русская дамочка и затоптала одного из них!

Юмико издала крик голодной чайки, японцы подскочили так резко, что я решила — сейчас будут бить. Нельзя безнаказанно топтать копытами человека, получающего тонкое эстетическое удовольствие.

Но я ошиблась. Следующие десять минут мы танцевали своеобразный менуэт — Юмико приносила извинения и кланялась, пострадавшие тоже приносили извинения и кланялись. Я раскаивалась и подыгрывала. Юмико, безусловно, извинялась за то, что иностранка нарушила священный ритуал ханами и сломала мужикам кайф. А японцы, вероятно, извинялись за то, что неосмотрительно улеглись именно под то дерево, где я собиралась пройти, любуясь сакурой. То есть, и они мне тоже сломали кайф.

…Вдруг промелькнула мысль: хорошо бы покинуть страну до того, как начнут облетать лепестки. Вишня цветёт недолго. Мне и так грустно, а очутиться в центре розового снегопада было бы и вовсе печально. Ведь облетающие лепестки сакуры — свидетельство о недолговечности всего живого, напоминание о мимолётности нашей жизни и чувств.

— Вы опять грустить, — вздохнула Юмико. Ей нельзя было отказать в наблюдательности и деликатности.

Да, я «опять грустить».

Не прекращала этого занятия ни на минуту. Токио предлагал мне великолепную возможность отвлечься от моей проблемы, все богатства древней культуры и самые невероятные достижения науки были брошены к моим ногам в японской столице — смотри и удивляйся. Но сердце не переставало ныть.

Как легко всё разрушить — поступком, подозрением, ревностью…

Как понять, кто виноват в том, что случилось?

Но случилось ли это?

Я не совсем уверена. А вдруг я всё придумала? Неужели мне никогда не узнать правды? Сколько мне ещё поджариваться на медленном огне?

Вопросы, вопросы… Мысли, разбросанные и беспорядочные, норовили разнести череп. Вчера небоскрёб токийской мэрии напомнил мне Собор Парижской Богоматери — и я поплыла, расквасилась. Сегодня увидала в парке романтические парочки под деревьями сакуры — и внутри всё перевернулось.

Как хочется быть счастливой…

Почему это так трудно?

— Мы есть, — сказала Юмико. — Сейчас.

— О, да, — откликнулась я, отрываясь от своих мыслей. — Мы есть. Мы существуем. Мы здесь и сейчас, и как раз в тот момент, когда цветёт сакура. Разве это не счастье? Уже только за это надо сказать Богу спасибо.

— Нет, нет! — замахала руками Юмико. — Мы есть. Ням-ням! Сейчас.

Да уж, Такада-сан не ошибся: его сотрудница прекрасно знала русский язык!

9. Рейс 2579. Домогательства донжуана

— Ага, вот вы где! Такие люди и без охраны!

Высокий, элегантно одетый мужчина, один из коллег Валерии, надвигался на меня неустрашимой армадой. Отлично сшитый костюм подчёркивал фигуру красавца: он мог бы составить гордость олимпийской сборной по плаванию — поджарый, широкоплечий и длинноногий. Твёрдый подбородок и мощная челюсть делали его лицо решительным и непроницаемым, но в ярких голубых глазах плясали чёртики.

Всё это великолепие я уже видела в аэропорту и на трапе, когда мы грузились в самолёт. Мало ли красивых мужиков вокруг, на каждого обращать внимание — только время тратить. Поэтому я равнодушно пожала плечами и двинулась дальше.

Но голубоглазый олимпиец преградил мне путь. Я попыталась протиснуться сбоку и смыться, но неудачно.

— Вадим Мартецкий, — торжественно представился мужчина. — Там же и тем же.

— Искренне за вас рада, — кивнула я.

— Работаю там же — в компании «Фармаконика». И занимаюсь тем же, что и остальные: биофармацевтикой. В Токио участвовал в международной медицинской выставке.

Наверное, он кажется себе безумно остроумным!

— Супер, — кивнула я. — Дайте пройти.

Мартецкий не двигался. Он смотрел на меня сверху вниз, обаятельный и неотразимый, и тонко улыбался.

— А вы подруга нашей несравненной Валерии Осокиной?

— Подруга. Но не Валерии Осокиной, а Елены Николаевой.

— А кто это? — не понял мой новый знакомый.

— Это я, — скромно ответила я.

— Вы?

— И она тоже.

— Кто?! — в красивых, осенённых густыми прямыми ресницами, глазах Мартецкого возникло замешательство.

— Иногда их бывает несколько.

— Кого?!!

— Этих самых.

— Кого — этих самых?

— Самых ядовитых и непереносимых. Ферментарных аллитерантов.

— Да вы дурите меня! — сообразил, наконец, красавчик.

— Отнюдь. Я всего лишь брутально топчусь волосатыми ногами на канонах ведения великосветского диалога. Сейчас я не хочу с вами разговаривать, дорогой Вадим, поэтому не улыбаюсь, не витаминизирую предложения вежливыми оборотами, а откровенно стараюсь от вас отделаться. Всё понятно?

— Волосатыми?! — эхом повторил Мартецкий.

— Точно! Поразмышляйте над этим в одиночестве. Хотя смысловой акцент в предыдущих фразах падал отнюдь не на это слово. Но, очевидно, вы услышали только его.

Мартецкий расхохотался. Его зубы сверкали, а смех звучал настолько искренне и заразительно, что я чуть было не раскаялась, что не дала мужчине шанса завязать со мной приятную беседу. И, тем не менее, я осторожно выбралась на волю, оставив нежеланного собеседника в одиночестве.

10. Токио. Рамен, дайфуку и яцухаси

Передо мной стояла глубокая тарелка с супом рамен, и над ней витал умопомрачительный аромат. Я алчно присматривалась к содержимому плошки — чего тут только не было — и кудрявая жёлтая лапша, и тонко нарезанные овощи, и куски мяса. Юмико сидела напротив за столом (мы зашли в раменную) и прицеливалась к своей тарелке. Восхитившись красотой сакуры в парке, мы были готовы получить новую порцию удовольствия — теперь гастрономического.

— О-о-о, м-м-м! — восторженно промычала я, но подумала о том, что нас, вообще-то, такой пищей не удивишь. Японская еда давно стала для россиян не менее родной и привычной, чем итальянские пицца и лазанья.

У нас в городе, к примеру, с трудом найдёшь хотя бы пять ресторанов национальной русской кухни. Зато японские ресторанчики попадаются на каждом шагу, а количество фирм, доставляющих на дом суши, роллы и темпуру, не поддаётся исчислению. Не знаю, как бы оценила Юмико ролл «Москва» или «С Днём Победы!», но мы их едим с огромным удовольствием. В отеле я уже заказывала сашими и роллы, и не могу сказать, что они сильно отличались от тех, что я пробовала дома. Наши даже были вкуснее (и пусть гостиничный шеф-повар в отчаянии сделает себе харакири).

Но, наверное, всё дело в том, что дома я их ела последний раз в компании