Не смей меня... хотеть - Мария Зайцева

Я молча разворачиваюсь и, игнорируя смех Сома, радостно-жадный взгляд Маринки, равнодушие Вилка и злобные ждущие глаза Олега, иду к выходу.

Вслед мне, камнями в спину, летит звонкое:

— Дура деревянная.

Это Маринка говорит, подружка моя. Она у нас в доме ночевала пару раз, за одним столом с нами сидела. Флиртовала с моим братишкой Мишкой.

— Почему деревянная? — удивленно спрашивает Сом.

Приятель моего парня. Теперь бывшего. Мой отец его вытаскивал один раз из неприятностей. Не особо серьезных, но без его вмешательства все могло бы быть печальнее.

— Потому что в постели бревно.

А это мой парень бывший. Тот самый, что в любви признавался, говорил, что самая лучшая, что он так рад, что первый у меня, ведь я теперь только его, только ему принадлежу, и это куда важнее дурацких умений в постели! Потому что умения — это наживное, а чистота — эксклюзив.

Ему нравилось быть со мной в постели. По крайней мере, он так говорил…

Я выхожу из буфета и молча топаю на пары.

Все внутри заморожено, нет никакой возможности даже разговаривать с кем бы то ни было. Мне кажется, что у меня спина болит от ударов, подлых, потому что их не ждала, не думала, что так можно.

Вот так.

За один вечер превратиться в бывшую. Подругу, приятельницу. Девушку.

А еще я думала, что это пройдет. Надо просто заняться чем-то другим…

Я тогда еще не знала, что все только начинается…

Глава 9

Следующий  день  показывает, что то, что я раньше называла жизнью и своей реальностью, на самом деле, было иллюзией.

Аля Федотова, отличница, красотка, правильная, иногда даже  вежливая, веселая девушка, в жизни никогда никому не перешедшая дорогу, никогда ни о ком не сказавшая ни одного плохого слова, не может рассчитывать на хорошее отношение, только потому , что она вот такая. Хорошая.

Нет, меня не хейтили, не устраивали жестоких розыгрышей, как некоторым моим однокурсницам, когда мы только на первом курсе учились, или  моим одноклассницам в школе, если они слишком уж отличались…

Меня просто не замечали.

Игнорировали.

Это было настолько странно, что я сначала даже не поняла, что происходит. Не ожидала ничего подобного!

И не сразу связала все ниточки воедино.

Я , по своей наивности, не иначе, искренне считала, что то, что я рассталась с Олегом — наше с ним личное дело, и никого не касается. Естественно, понимала, что будут шепотки, разговоры, возможно, косые взгляды или, наоборот, довольные… Все же, Олег — привлекательная кандидатура на роль парня, и то, что я практически два года владела им безраздельно, многих бесило… Но, вот честно, не думала, что настолько!

На следующий день после происшествия в буфете, я прихожу  в универ, сажусь, как обычно, на второй ряд в аудитории… И не сразу понимаю, что рядом со мной — пустое пространство. Словно я — прокаженная, которую нельзя касаться!

На следующей паре, в другой аудитории, это повторяется.

И еще. И еще.

В раздевалке, когда мы собираемся  на физкультуру, рядом со мной на лавку никто не садится.

Я удивляюсь, потом, на удачу, несколько раз обращаюсь к однокурсницам. Со мной разговаривают либо сквозь зубы, либо вообще смотрят, как на пустое место.

И это неожиданно обижает. Задевает. Я не привыкла к такому! Я привыкла, наоборот, быть в центре внимания, не как главная инста-звезда, естественно, но как элита!

Я себя считала элитой!

Просто по праву рождения, потому, что мои родители были обеспеченными, потому что я принцесса и у меня есть принц…

Я даже не подозревала, что может быть по-другому!

Маринка, в инсте которой теперь красуется  стопятьсот совместных фото с Олегом, подписанных очень двусмысленно и сладко, залайканных, залитых сиропными комментариями, весь день  в центре внимания.

Она сидит на переменах королевой в окружении благодарных поклонниц и  громко , нарочито лениво,  рассуждает , как “некоторые” тупо пытаются вернуть расположение парня. И как не стыдно так унижаться? И вообще… У Олежки, это она так Олега называет, и я каждый раз не могу сдержать усмешки, зная, как его бесит это сокращение имени…

“Так вот, — говорит она , небрежно откинув выбеленную прядь с лица, —  у Олежки есть место за столом… Его друзья… Ну, вы их знаете же? Его друзья хотят видеть рядом с собой исключительно классных девочек, а не всяких отстойных куриц…”

При этой фразе мне отправляются многозначительные взгляды,  а почтительное окружение хором поддакивает, ахает согласно  и наперебой предлагает “Олежеку и его друзьям” свои услуги эскорта через Марину.

Все это выглядит  настолько мерзко, что я  невольно радуюсь,  что никто из них со мной не общается. И вообще… Такая пошлость… Я вот никогда…

В голову тут же приходят  непрошенные воспоминания, как мои однокурсницы окружали меня на переменах,  разговаривали, словно невзначай выведывая о планах на выходные, причем, не столько моих, сколько Олега и его приятелей.

И я, не видя подвоха, говорила… Если было, что сказать. Интересно, я в эти моменты выглядела так же, как Маринка сейчас?

Если да, то… ой. То, наверно, все заслуженно мне?

Короче говоря, я рефлексирую, переживаю  и расстраиваюсь.

И, самое главное, что и поделиться-то не с кем переживаниями!

Так уж получилось, что подруг, более-менее близких, кроме Марины, у меня не завелось.

В школе были, но потом мы разошлись по разным вузам, я на первом же курсе наступила в дерьмо по имени Олег  и не могла никому больше уделять время.

Маринка оставалась так долго рядом, потому что сама очень сильно проявляла инициативу, как я теперь понимаю, навязывалась, звоня, бесконечно забрасывая меня мемами и всякими фоточками, приглашая куда-либо, общаясь с моей мамой и пытаясь флиртовать с моими нежетаными, симпатичными братьями.

Боже, я для нее, наверно, была гребанным джек-потом! Ну, по крайней мере, весь первый курс…

На втором стало понятно, что я нацелена на учебу и своего парня, ее намеков насчет сводничества с Мишкой или Вовкой упорно не понимаю ( а я реально не понимала, дурочка наивная), тусить не люблю, да и некогда…

Марина оставалась рядом, непонятно, верней, теперь-то уж понятно, почему.

Ждала свой шанс.

И вот дождалась.

И теперь с огромным удовольствием мстила мне за бесцельные годы ожидания, когда приходилось, как сейчас моим однокрусницам, заглядывать мне в рот и ласково поддакивать.

От прояснения картины резко подкатывает тошнота, смотреть на окружающий мир становится  совсем тяжко, и я, не выдержав, вызваниваю Мишку и