Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

В кругу знакомых Микаэля и за его пределами было хорошо известно, что он ведет холостяцкую жизнь, имея множество случайных связей, и это породило о нем слухи другого рода. Его многолетние отношения с Эрикой Бергер уже давно служили источником различных домыслов. В последний же год сложилось мнение, будто бы он отчаянный бабник, который без зазрения совести пользуется своей известностью для того, чтобы перетрахаться со всеми посетительницами стокгольмских ресторанов. Некий малоизвестный журналист как-то даже поднял вопрос, не пора ли Микаэлю обратиться за медицинской помощью по поводу своей половой распущенности. На эту мысль его навел пример одного популярного американского актера, который лечился в клинике от соответствующего недуга.

У Микаэля действительно было на счету много мимолетных связей, и порой случалось, что они совпадали по времени. Он и сам толком не знал, почему так получалось. Он считал, что у него недурная внешность, но никогда не воображал себя таким уж неотразимым. Однако ему часто приходилось слышать, что в нем есть нечто привлекательное для женщин. Эрика Бергер объяснила ему, что он производит впечатление уверенности и одновременно надежности и ему дан особый дар вызывать у женщин чувство спокойствия, заставляющего их забывать о самолюбии. Лечь с ним в постель было именно таким делом, не трудным, не опасным и не сложным, а напротив, легким и приятным в эротическом отношении, как, по мнению Микаэля, тому и следовало быть.

В противоположность тому, что думали о Микаэле большинство его знакомых, он никогда не был волокитой. В крайнем случае он давал понять, что он вовсе даже не прочь, но всегда предоставлял женщине право проявить инициативу. В результате дело зачастую само собой кончалось сексом. Женщины, которые побывали в его постели, редко относились к числу анонимных one night stands.[16] Такие, конечно, тоже попадались на его пути, но с ними дело кончалось механическими упражнениями, не приносившими никакого удовлетворения. Самые лучшие впечатления оставляли у Микаэля связи с хорошо знакомыми женщинами, которые ему по-человечески нравились. Поэтому неудивительно, что его отношения с Эрикой Бергер продолжались двадцать лет: их связывали дружба и одновременно взаимное влечение.

С тех пор как он прославился, женщины стали проявлять к нему повышенный интерес, который ему самому казался странным и необъяснимым. Особенно его удивляли молоденькие девушки, которые совершенно неожиданно вдруг принялись делать ему авансы.

Обаяние Микаэля обыкновенно действовало совсем на других женщин, не похожих на этих восторженных, не достигших еще двадцатилетнего возраста стройных девиц в коротеньких юбчонках. Когда он был моложе, то часто общался с дамами старше его, а иной раз даже намного старше и опытнее. Но по мере того, как он сам взрослел, разница в возрасте постепенно сокращалась. Появление в его жизни двадцатипятилетней Лисбет Саландер знаменовало собой в этом смысле заметный перелом.

Вот по этой причине он так срочно назначил встречу с Эрикой.

По просьбе одной из подруг Эрики в «Миллениум» недавно взяли практиканткой девушку из гимназии, специализирующуюся в области средств массовой информации. Каждый год в редакции проходили практику несколько человек, так что в этом не было ничего необычного. При знакомстве с семнадцатилетней практиканткой Микаэль вежливо с ней поздоровался, потом как-то в разговоре отметил, что в ней как будто проглядывает живой интерес к журналистике, а не просто мечта выступать по телевизору. Впрочем, как подозревал Микаэль, работа в «Миллениуме» стала теперь престижной сама по себе.

Вскоре он заметил, что девушка не упускает случая пообщаться с ним более тесно. Он делал вид, будто не понимает ее довольно-таки недвусмысленных намеков, однако в результате она лишь удвоила свои старания, и он чувствовал себя довольно неловко.

Эрика Бергер неожиданно расхохоталась:

— Дорогой мой, похоже, ты стал жертвой сексуальных домогательств на работе.

— Рикки! Дело-то щекотливое! Я ни в коем случае не хочу обидеть ее или поставить в глупое положение. Но она ведет себя так же откровенно, как кобылка во время течки. Я нервничаю, потому что никто не знает, что еще она выкинет в следующую минуту.

— Она влюблена в тебя, Микаэль, и по молодости лет еще не умеет выразить свои чувства.

— Прости, но ты ошибаешься! Она чертовски хорошо умеет их выражать. Она все время что-то такое изображает и сердится, что я никак не клюю на приманку. А мне только того и не хватало, чтобы обо мне пустили слухи, будто бы я стареющий ловелас, этакий Мик Джаггер, гоняющийся за молоденькими.

— О'кей, твоя проблема понятна. Значит, вчера вечером она явилась к тебе под дверь.

— С бутылкой вина. Сказала, что была по соседству на вечеринке у знакомых, и представила дело так, будто бы завернула ко мне случайно.

— И что же ты ей сказал?

— Я ее не впустил. Соврал, что она пришла некстати, я, дескать, не один, у меня дама.

— И как она это приняла?

— Она страшно обозлилась и отвалила.

— И что, по-твоему, я должна предпринять?

— Get her off my back.[17] В понедельник я собираюсь с ней серьезно поговорить. Либо она от меня отвяжется, либо я выкину ее из редакции.

Эрика Бергер немного подумала.

— Нет, — сказала она наконец. — Не говори ничего. Я сама с ней побеседую.

— У меня нет выбора.

— Она ищет друга, а не любовника.

— Не знаю я, чего она ищет, но…

— Микаэль, я прошла через то же самое, через что проходит она. Я с ней побеседую.

Как и все, кто смотрит телевизор и читает вечерние газеты, Нильс Бьюрман за последний год заочно познакомился с Микаэлем Блумквистом. В лицо он его не знал, но даже если бы и знал, то не обратил бы внимания на его появление, поскольку ему не было известно о существовании какой-либо связи между редакцией «Миллениума» и Лисбет Саландер.

Кроме того, он был слишком занят собственными мыслями, чтобы замечать происходящее вокруг.

После того как его отпустил интеллектуальный паралич, он понемногу начал анализировать свое положение и размышлять над тем, каким образом он может переиграть Лисбет.

Все упиралось в одно обстоятельство. В распоряжении Лисбет Саландер имелся девяностоминутный фильм, заснятый ею при помощи скрытой камеры, в котором было подробно показано, как он ее изнасиловал. Бьюрман видел этот фильм. Его невозможно было истолковать в каком-либо благоприятном смысле. Если пленка попадет в прокуратуру или (что еще хуже) в распоряжение средств массовой информации, его жизнь будет кончена: это будет конец его карьеры и свободы. Зная уголовный кодекс, он сам подсчитал, что за насилие в особо жестокой форме, использование лица, находящегося в зависимом положении, причинение телесных повреждений он в общей сложности должен получить лет шесть лишения свободы. Один из эпизодов фильма дотошный защитник может даже представить как попытку убийства.