Наследство - Татьяна Луганцева

Яна взяла свою косу и с интересом смотрела на неровно опаленный конец.

— Да… сантиметров десять сгорело…

— А что у вас с челкой, бровями? — поинтересовался следователь. — Извините, они тоже пострадали в огне?

— А вот это уже точно не ваше дело! — побагровел Илюшин.

— Ладно… Я к чему все это говорю? Все показания сняты, все прояснилось. Вы лично как пострадавшее лицо, гражданка Цветкова, будете заявлять за поджог? Я предлагаю вам пойти на мировую. Этот человек очень раскаивается и вот оставил вам… компенсацию. А в суде вряд ли у вас что получится доказать, будет квалифицироваться как несчастный случай, — придвинул он к ней конверт.

— Что это? — спросила Яна.

— Там сто тысяч и глубочайшие извинения.

Яна, четко помня, что театру нужны деньги, твердой рукой взяла конверт и сказала:

— Я не буду ни на кого заявлять!

— Вот и правильно! — хлопнул в ладоши следователь и посмотрел на Илюшина. — А это компенсация вам за небольшое недоразумение.

И он протянул ему пакет с бутылками дорогущего коньяка. Лицо Степана Сергеевича просто просветлело.

— Вот сразу бы так! Другое дело! С этого бы и начинали разговор! — потянулся он за пакетом.

«Зря ему это дали», — невольно подумала Цветкова.

— Только не в кабинете! Я вас отпускаю, конфликт полностью улажен! А сейчас вас доставят на машине по нужному адресу! — попрощался следователь.

А Яна взяла со стола визитку.

— Артем Александрович Коновалов? Если что, я обращусь к вам. — И вышла, оставив следователя размышлять над фразой «Если что…».

— В театр! Нам же срочно надо в театр! — уже бушевал Степан Сергеевич. — Там же пробы на Снегурочку!

Яна снова почувствовала неприятное чувство, когда у нее немели руки и ноги, словно от мороза, хотя это было от нервов.

— Мы уж чуть с ума не сошли! Всю ночь звонили — недоступны! — жаловалась Люся с горящими щеками и глазами. — Нет, ну то, что Степа уехал и с концами, это как раз понятно. Но и ты не отвечала! А сегодня говорят — в полиции! Матерь Божья! Что случилось? Драка? Нападение? И вот хорошо, что все закончилось! — хлопотала она вокруг Яны в гримерке, пытаясь привести ее в порядок. — Не надо было вам никуда ездить вчера! Да Степан еще в ударе был, а это добром никогда не заканчивается. А сегодня такой важный день! Пробы! Ты должна была быть выспавшаяся, отдохнувшая, готовая.

— А я готовая, — чихнула Яна. — Похоже, все же простудилась я в мокрой одежде… когда волокли меня в полицейский участок.

— Вот только этого еще не хватало! — всплеснула руками Люся. — Ты держись!

— Я держусь, а еще я все-таки продала свои десять сантиметров волос за сто тысяч рублей. Я считаю, что не зря съездили, начало зарабатыванию денег положено, — похвасталась Яна.

— Это да… Да я знаю, что ты человек светлый, что ты нам поможешь! Помнишь, еще в детстве мы праздновали, сидели как-то за декорациями, а ты зашла и сказала, что в театре пожар, что портьеры горят. Тогда все так оперативно сработали, быстро все потушили, а то не знаю, чем бы все закончилось. Мы бы из этого угла точно не выбрались, задохнулись бы. Спасла нас тогда ты! И театр спасла!

Яна закатила глаза, много лет она не хотела вспоминать этот случай, но вот Люся сама напомнила зачем-то. Дело в том, что она же сама баловалась со старинным канделябром и огнем и подпалила шторы. А потом вовремя обратилась к взрослым за помощью. Поэтому спаситель из нее был еще тот…

— Я тут узнала кое-что, — продолжала щебетать Люся. — Подбирать себе партнершу будет сам Петр. Ну, он же — главная звезда фильма! Вот он и режиссер будут решать, с кем ему комфортнее в кадре. Поэтому твоя задача и максимум, и минимум — это понравиться этому Петру. Все чувства, вся игра — на него! Везде, где я о нем читала, говорится, что человек он хороший. А это уже кое-что! Не противно будет целоваться.

— Чего? — переспросила Яна, пытаясь побороть нервный тик.

— Ну… там такая сцена любви и поцелуй…

— Я не…

— Яна, я тебя прошу! Уйми свой характер и темперамент! Поцелуешься, и все! Такая работа у артистов, что поделаешь!

— Я не артистка! Я и так уже по уши в дерьме! Как только согласилась на эту авантюру и приехала сюда! Сам Бог послал мне предупреждение, чтобы я не соглашалась! Сразу же по приезде меня приняли за проститутку, ну это ладно! К этому я привыкла! Вошла в квартиру матери и сразу же получила петардой в лицо! Мало того, тем же днем, вернее, уже ночью мне живьем подпалили волосы и столкнули в бассейн, хотя я и не умею плавать. А сейчас я должна целоваться с парнем, которого никогда не видела! Ужас! А вдруг у него изо рта пахнет? — произнесла Яна с таким видом, словно это было намного страшнее, чем то, что ее чуть не подпалили живьем.

— Яночка, он очень даже красивый… Хочешь, я тебе покажу фото? — спросила Люся.

— Как будто это что-то изменит! Не надо! Скоро и так все увижу! Я только одного понять не могу.

— Чего, Яночка?

— Ты на меня посмотри! Мне не Снегурочку играть, а ее труп! И то настоящий труп будет красивее. У меня сожженные волосы!

— Это можно аккуратно подровнять! — ответила Люся.

— А торчащую вперед козырьком челку? Ее, может, сбрить? Буду такая Жанна д’Арк!

— Яночка, ты главное, не волнуйся… Мы ее можем приплюснуть кокошником.

— Чем?

— Ну а как же?! Головной убор для Снегурочки! У нас красивый есть! Весь расшит жемчугами, и висят так жемчужинки по бокам красиво… Про Петра говорят, что никаких шашней с партнершами он не заводит… Если только женщина сама не настоит.

— Надо же какая добропорядочность!

— А что ему? Семейными узами не связан! — заступилась Люся. — Он очень любит реалистичность во всем. Если трюк, то делает сам, если постельная сцена, то тоже без дублеров.

Яна приподняла опаленную бровь удивленным домиком.

— Это ты сейчас к чему?

— Если он поймет, что ты настоящая Снегурочка, тебя и выберет. Должна быть приветливой и холодной… Ты же из снега. А грим я положу такой тоже бледный, ледяной.

— Люся, какой грим? Посмотри на меня! Эти горошины от конфетти все еще на мне!

— Я замажу белым матовым гримом!

— Нет ресниц!

— Наклею… Большие и густые! Одену, причешу, и ты будешь самой лучшей Снегурочкой.

— А там уже пробуются? — спросила Яна.

— Да… Понаехали тут! — нахмурилась Люся.

— Кто?

— Кто… Актрисы! — передразнила Люся.

— Красивые?

— Господи, Яна! Ну это-то тут при чем? Актрисы все умеют быть красивыми! Главное талант, — вздохнула она, — вот мы в тебя верим, и у нас есть козырь — мы придадим тебе еще большей натуральности!