С первого взгляда - Шейла Бишоп

– Заткнись! – заорал Руфус, обезумев от ярости. – Закрой свой поганый рот, ты, грязная потаскушка! Иначе я убью тебя, клянусь, убью!

Руки его сомкнулись на шее Софии, он прижал ее к дверце машины; большие пальцы оставили синяки на нежной коже. С усилием хватая ртом воздух, София вцепилась в запястья мужа. Она почти оглохла от шума крови в ушах, когда Руфус наконец отпустил ее.

Но он еще не закончил. Он был вдохновлен, как ему в тот момент казалось, блестящей идеей. Выскочил из машины и потащил Софию за собой.

– Я покажу тебе, – шипел он, голос его и руки дрожали. – На этот раз ты пожалеешь! – И перебросил жену через плечо.

– Поставь меня на землю! – хрипло закричала София, ударяя его кулаками в спину.

По чистой случайности Руфус остановил машину всего в нескольких футах от одного из туннелей, ведущих в подземные пещеры. В конце туннеля находилась деревянная дверь, установленная в скале Фондом в целях безопасности. Дверь держали закрытой на замок, но у помощника директора на кольце с ключами висел и ключ от нее.

Каким-то образом ему удалось, манипулируя одной рукой, отпереть дверь и втолкнуть сопротивлявшуюся Софию внутрь. Руфус действовал так быстро, что она не поняла, что происходит. И только оказавшись на грязном каменном полу, завопила:

– Нет, Руфус, нет, ты не можешь!

Если бы в ее голосе прозвучала хоть нотка мольбы, он мог бы еще смягчиться. Но голос Софии был возмущенным и презрительным, поэтому Руфус без сожаления повернул ключ в замке и вернулся один к машине. Пот струился с него, он совершенно обессилел от эмоций и напряжения последних минут. Затем ему внезапно пришло в голову, что план его еще не завершен. София станет прислушиваться за деревянной дверью и, пока не услышит шум мотора отъезжающей машины, будет ожидать его возвращения и своего освобождения, а это совсем не то, на что он рассчитывал. Руфус сел в машину и поехал в сторону Ринга. Через полмили остановился и неспешно закурил. Выкурив сигарету, он развернется и направится назад, к пещерам. Этого времени будет вполне достаточно, чтобы София усвоила столь необходимый ей урок. Его неистовая ярость достигла высшей точки и отхлынула, забрав с собой ревнивые мысли. Странно, но, выйдя на волю, эти бредовые фантазии, мучившие его всего полчаса назад, превратились в полную нелепость. Он был еще зол на некоторые слова жены, но с этой злостью уже легко можно было справиться. Если София продолжит вести себя сумасбродно и язвительно, таким же будет и он. Он пойдет и выпустит ее, они помирятся и снова станут любить друг друга!..

До этого момента Руфус даже не замечал, какая восхитительная стояла ночь, с томительным синеватым сиянием в летнем небе. От легкого ветерка волновались деревья, волшебные и таинственные. Где-то в роще запел соловей, и тотчас ужасная мысль о Софии, заключенной в темнице, резанула мозг Руфуса. Он не должен был оставлять ее там, даже на эти двадцать минут! Отбросив сигарету, Руфус погнал машину к пещерам.

Припарковавшись на обочине, он пошарил в бардачке, ища фонарик. Ну вот, забыл! Впрочем, это не имело значения – пещера, в которой он оставил Софию, была совсем небольшой, и он знал ее, темную или освещенную, как свои пять пальцев.

Руфус поспешно отпер дверь и робко произнес:

– Софи? Я пришел забрать тебя домой.

Она не ответила. Он вновь произнес ее имя. И по-прежнему ответа не было.

– Софи, пожалуйста, не надо так! Все закончилось, я обещаю. Я сожалею, что так грубо обошелся с тобой. София, где ты? Пожалуйста, отзовись!

Кроме зловещего эха собственного голоса, он ничего не услышал. Значит, она решила устроить ему суровое испытание. Руфус признал в этом определенную справедливость – слишком жесток был он с ней. Усмирив гордыню, он вновь сказал, что сожалеет, и принялся умолять жену поехать домой. Затем молчание Софии стало его нервировать. Щелкнув зажигалкой, Руфус описал рукой полукруг, и крошечное пламя выхватило из темноты каменные стены с прожилками кварца, графита и бурого железняка, блестевшие от воды. С запада доносилось монотонное бурчание подземной реки. Странно, что Софии не видно в пещерке, похожей на средних размеров комнату… И очень раздражала мысль о том, что она может быть совсем близко, скрывается от него и смеется над его растерянностью. Зажигалка предательски выскользнула из рук, когда он поскользнулся на влажном полу.

– Если ты не прекратишь валять дурака, – проворчал Руфус, – я на самом деле уеду и оставлю тебя здесь!

Он подождал ответа на свою угрозу, но ничего не случилось, совсем ничего. Внезапно чутье, выработавшееся еще в детстве во время ежедневных «нисхождений» в Гауберун, подсказало ему, что рядом нет ни одного живого существа.

– София! – настойчиво выкрикнул Руфус. – Где ты, дорогая? Ты должна быть здесь!

Но ее не было, и он все больше и больше в этом убеждался. Куда же она могла подеваться? Дверь пещеры была закрыта на замок, и единственный путь покинуть темницу – пройти по проходу, ведущему к цепи внутренних гротов и оттуда еще дальше, на несколько миль в глубь холма. Однако этот лаз был столь узок, что Руфус не сомневался: София не могла его обнаружить в темноте. Возможно, она лежит на земле, бедняжка, где-то возле его ног, потеряв сознание? Если бы только он не оставил фонарик дома именно этим вечером…

И тут Руфус по-настоящему испугался. Яркое воспоминание промелькнуло в его голове: София держит фонарик, в то время как он собирает с дорожки возле дома Шоу ее рассыпавшиеся вещи, а затем она засовывает фонарик в карман своего пиджака… Он оставил ее взаперти с предметом, равным в этих условиях смертельному оружию, – фонарик дал ей возможность найти тайный путь из темницы! Вооруженная им, с мыслью, что муж покинул ее, София бросилась обследовать пещеру, ища дорогу к спасению. Но она никогда не найдет выход. Руфус знал статистику: ни один заблудившийся в этих местах человек не выходил из пещер Гауберун без посторонней помощи.

– Я не хотел! – громко простонал Руфус. – Клянусь, не хотел! Только не это!

Он ощупью двинулся вдоль каменной стены к невидимой щели прохода, поскальзываясь и обжигая пальцы пламенем зажигалки. Добравшись до бреши в скале, он бочком неловко протиснулся внутрь и вновь начал выкрикивать имя Софии, но и теперь ответа не последовало. Не было слышно ничего, кроме капели и журчания проклятой воды…

На полпути зажигалка потухла, испустив напоследок бензиновую вонь, и темнота мгновенно окутала Руфуса. Напряженная и почти осязаемая, она была гораздо темнее любой полночи на земле и имела свой специфический запах – запах подземелья. Ощущение пребывания в склепе охватило Руфуса, и он, осознав весь ужас того, что сделал с женой, бросился вперед, спотыкаясь и хрипло крича, в отчаянной надежде на то, что, когда проход закончится, впереди мелькнет луч фонарика. Наконец он вырвался на простор и теперь с уверенностью мог сказать, где находится, – потолок здесь был выше, шум воды громче, чем раньше. Но нигде ни малейшего проблеска, ни пятнышка света, прокалывающего смертельную тьму. Руфус стоял неподвижно, тяжело дыша. Он знал, что мог бы увидеть: слева от него находилась глубокая щель и обрывающаяся каскадом вниз, в подземное озеро, река; впереди – пещера, названная Колоннадой из-за мерцающих колонн из сплетенных сталактитов и сталагмитов, а за ней другая, ведущая в самую огромную пещеру Гауберун. Решив, что сможет по памяти пройти по знакомой тропке, он сделал шаг и тут же почувствовал, как нога зависла над пустотой, быстро отпрянул и вцепился, дрожа, в ближайший валун. Он чуть не упал в озеро.