Укротить мажорку - Вика Жукова

— А я о чем! — с радостью подхватываю его мысль и приправляю блестками. — Твоя Настенька слишком простая. И внешность так себе, — а парень кивает. Хмурит брови и кивает.

Наверное, про Настю я лишнее ляпнула.

Воткнув топор, огибает пеньки и приближается, так что у меня хорошее настроение пропадает.

Вдруг он начинает ржать. Трясется и ржет, широко открыв рот. Грубо так. По-злому.

— А себя то видела? Да тебя же не в один клуб не пустят с таким амбре. Даже туда, где я работаю. — Не поняла. — Так ты меня все таки не помнишь, — словно подытожил парень, стирая пот с шеи. Я вскипаю.

Никто никогда не указывал мне на такие вещи, как запах или внезапный прыщ на лбу. Потому что знали, Кристина этого не простит. Да и не доводила я себя до такого состояния, чтоб вонять. Если только дорогим виски. Или сексом. Хм… Расстроенно закрыла лицо руками.

Макар

Она что, реветь собралась? Белуга когтястая.

— Хватит, — в размаху врубаю топор в полено, и то разлетается в щепки. — Я другие стоны предпочитаю слушать.

Это я уже говорю тише. Но всхлипы прекратились.

— Ты думаешь я не знаю, как убого выгляжу? — лицо действительно красное. И в глазах слезы. Значит не врет.

Нервного срыва тут только не хватало. Еще повесится на лямке от лифчика.

— Ладно. Не обижайся. Сейчас баню истоплю, отмоешься. — Смотрю как губами бормочет что-то. — Да симпатичная ты. Просто потрепанная.

Черт, до чего же эти девки… Хитрые.

Даже Настя, и та под предлогом ключей приперлась.

— Останемся друзьями. Мне страшно потерять общение с тобой.

Помощь тебе мою терять страшно, потому что знает, что не брошу человека в беде.

— Тебе пора, — выпроваживаю, указывая на дверь.

— Это твоя девушка? Так быстро?

— А ты что хотела? Чтобы я в запой ушел? Ну трахались мы с тобой, жили вместе. Потому что выгнать тебя жалко было. — Отбираю ключи.

— Не горячись, Мась.

— Ху*сь. Я просил так не называть.

Когда Настя все-таки соизволила уехать, выглянул.

Городская сумасшедшая пляшет на чужой тачке и топором машет.

Зря я все таки ввязалася. Может чтоит побаиваться эту ненормальную?

А теперь?

Только ревела, плечами дрожала. А теперь чуть ли не сияет как свежая гайка.

Из Машкиных шмоток выбирал, как это говорят, оверсайз. Чтоб лишний раз Кристина не нагибалась и не светила сиськами.

Но точеную фигуру в подростковых шмотках не так уж легко скрыть.

Особенно эти крепкие бедра.

Как вспомню их соприкосновение с моими, когда сумасшедшая пума запрыгнула на меня верхом…

Бл*ть.

Нечего даже думать.

Не то чтобы Кристина не мой уровень. Но с этой семейкой связываться западло. Пусть тихонько посидит, папочка заберет, я получу деньги и бывайте.

Пока топил баню, Кристина перебирала вещи из чемодана, что занес водитель Горбань.

Может подружка собирала, или прислуга? Куда она в таких нарядах тут ходить будет?

***

— Что это?

— Шлепки.

— Зачем? — вылупилась на меня как на дурачка.

— Чтоб занозы в барские пятки не вогнать. У нас тут не ламинат.

Прохожу внутрь. Жарко, хорошо. Будет еще жарче, но боюсь эта фифа не выдержет и грохнется. Тащи ее потом, откачивай. К черту. Пусть первая идет.

— А где кран? Как голову мыть? — проходит прям в халате и оглядывает добротную парилку.

Да, отец строил на совесть. Когда не пил.

— Раком, — командую я.

Изогнутая бровь, полуоткрытый рот. Сейчас хамить начнет и я не выдержу.

— Набираешь ковшом воду отсюда, — показываю на чан с кипятком, — потом отсюда разбавляешь. Встаешь раком и окунаешься башкой в таз.

Сука, мне уже самому жарко. Одежда мокрая, пот со лба чуть ли в глаза не заливается.

— Блин, душа вообще нет? Я не могу так мыться, — капризно оттопыривает губы и жалостливо смотрит на меня.

— Чего? — не понимаю, чего она вдруг лыбиться начала.

— Поможешь?

— Я все показал и разжевал. Пошел я, и так весь сырой.

— Макар, — останавливает на полпути. — Пожалуйста.

Спокойно, Макар. Дыши.

Мне на самом деле, стало интересно. Она реально такая беспомощная, или прикидывается и что-то замыслила?

— Я за простынью, — бросил через плечо.

А сам думаю, лишь бы не встал.

11

Кристина

— Поворачивайся спиной и ложись на живот — приказным тоном подталкивает меня к полке.

Нагло срывает простынь со спины и скатывает до ягодиц.

Грудь обжигает горячей поверхностью.

— А понежнее нельзя? — мне уже не нравится собственная идея. Нужо было другой план придумать.

Может он маньяк какой? А эта Настя сама жертва со Стокгольмским синдромом. Таскается теперь…

— Нежнее тебя в кровати ласкать будут, а тут баня. Выдохни…

Парень шлепнул горячим веником по спине.

От собственного ора в ушах звенело.

— Еб*нулся!? Я помыться хотела, а не курс деревенского садомазо пройти.

Парень снова меня ударил.

Веником в лицо.

Я малость оторопела.

К щеке прилип лист.

Ну это совсем дикость!

— Сука, — завопила я и бросилась к ковшу, болтыхающемся в бочке полной воды.

Холодной.

Зачерпнула и остерегающи замахнулась на парня.

Макар вздернул бровь.

— Серьезно думаешь меня напугать водичкой из ковша? — бросил веник в дымящийся таз.

— Я просто хотела помыться. Я провоняла вашим воздухом! И вообще, домой хочу. Надеть дорогое белье. Свои вещи, а не ребячьи обноски. Кремиком жопку намазать. Я только сутки здесь, а уже ноготь сломала, — жалостно покосилась на пальчикового уродца своей пятерни. — Этот Алекс еще. Г*ндон. Приперся вместе с Олей. А ты мне даже поцарапать их не дал.

Накопленный нервоз дает о себе знать.

Слезы грозят хлынуть на глазах у постороннего. Всерьез. Не могу позволить себе такую роскошь.

Макар молчит. Смотрит равнодушным ценичным взглядом.

По груди его сползают капли и впитываются в намотанное на бедрах полотенце.