Нас называли ночными ведьмами - Наталья Федоровна Кравцова

выполняли все указания безоговорочно. Как штурману полка, ей не полагалось много летать, она должна была на старте контролировать работу летно-штурманского состава. Ссылаясь на то, что она должна знать каждого летчика в полку, его индивидуальные качества, она часто высаживала из кабины штурмана и летела сама. Это было единственное, за что на нее обижались, так как отстранение от вылетов являлось самой большой обидой.

Почти все молодые летчики свой первый боевой вылет совершили с Женей Рудневой: и Герой Советского Союза Магуба Сыртланова, и прекрасный летчик Рая Юшина, и переучившаяся из штурманов Герой Советского Союза Наташа Меклин, и многие другие.

* * *

Из дневников Жени Рудневой:

«10 февраля я сделала с Мартой[7] четыре вылета. Это были ее первые боевые вылеты. Замерзли до костей и даже глубже…

19 мая. Вчера сделала с Натой[8] ее первые три боевых вылета. Летает хорошо. В первый же полет были в прожекторах, выводит плавно, спокойно…»

Еще в 1942 году в полку была создана для обучения новая штурманская группа. В тылу пополнение для женского полка никто не готовил, и мы вынуждены были делать это сами. В гвардейском полку полагалось иметь три эскадрильи, а у нас было две. Кроме того, люди погибали и надо было их замещать. Чтобы формально иметь в полку «школу», была создана еще одна, четвертая, эскадрилья, так называемая «учебная», которая довольно быстро стала такой же боевой. Командиром была назначена Марина Чечнева. Итак, летный состав удваивался. Соответственно должен был удвоиться и технический состав.

Иногда приезжали опытные летчики, которые раньше не знали о нашем полку, или молодые, только что окончившие аэроклубы, школы молодых специалистов… Кроме того, мы переучивали на летчиков своих штурманов. Тренировкой летчиков в основном занималась Серафима Амосова, назначенная к этому времени заместителем командира полка по летной части. Сима Амосова – кадровый летчик с сильным волевым характером и блестящим летным мастерством. Она учила, тренировала молодых пилотов, проверяла летные качества вновь прибывающих в полк, помогали ей командиры эскадрилий. Несмотря на большую работу днем, много летала на задания. Сделала более 500 боевых вылетов. Я с ней летала на боевые задания. На обратном пути отдает управление в твои руки, а сама поет в переговорную трубку какие-нибудь песенки… Пела она довольно хорошо. Задушевной ее подругой была Дина Никулина.

Стали летчиками штурманы Женя Жигуленко, Рая Аронова, Наташа Меклин, Нина Ульяненко и механик Никитина Маша.

Штурманов же готовили из вооруженцев и механиков. Руководила штурманской группой, создавала для нее программу, вела основные курсы Женя Руднева, помогали ей штурманы эскадрилий. Не один десяток новых штурманов ввели они в строй…

Среди них Ира Каширина, которая потом привела самолет с погибшей Дусей Носаль, Саша Акимова, ставшая штурманом эскадрильи, Героем России, Олечка Яковлева – нежная маленькая девочка с твердым характером, Ольга Голубева – наша «артистка». Оля пришла в полк с актерского факультета Института кинематографии, сначала была мастером по спецоборудованию, потом окончила штурманскую группу и летала непрерывно и успешно. На ее счету 600 боевых вылетов. Выступала на всех концертах самодеятельности. Я больше всего запомнила ее монолог Липочки из пьесы Островского. Была она всегда весела, остроумна, чуть кокетлива и насмешлива. Хорошие книги написала после войны о своих полетах. Вот вам и артистка…

А вот вооруженцев набирали из девушек, приезжающих в Воздушную армию по мобилизации, женщин в это время уже в армию брали. Их распределяли по всем полкам на подсобные работы. Командование помогало нам набрать хорошее пополнение. Штаб армии однажды запросил списки отличниц боевой службы для благодарности, а потом большинство из них перевели в наш полк. У нас все они чувствовали себя лучше: они были равными среди всех. Всего во время войны, уже на фронте, мы приняли и подготовили 150 новых девушек. Это больше, чем один ночной авиаполк…

Обычно авиаполки после боев с большими потерями отводили в тыл, там доформировывали, давали новую матчасть, тренировали. Наш полк ни разу в тыл не уходил…

* * *

Когда в 1943 году полк вернулся на землю Ставрополья, мы вновь остановились в станице Солдато-Александровской, где нам пришлось базироваться в период отступления. Мы вернулись с победой! Встречали нас всем селом. Особенно рады были те, у кого раньше жили наши девушки, они принимали их со слезами…

Наступила весна, а с ней и бездорожье. Мы пели на известный мотив «Давай закурим»:

          Теплый ветер веет, развезло дороги,

И на нашем фронте все трудней летать…

Станица Новоджерелиевская, куда мы перелетели, утопала в грязи. Машины БАО с бензином, боеприпасами, продовольствием застряли в пути. Рядом был хороший аэродром, но вырулить на него по грязи было очень трудно. И тогда командиры наших полков Бершанская и Бочаров решили посылать по очереди самолеты в Кропоткин за бензином и продуктами. Немцы оставили на аэродроме много бомб, и мы их освоили. Из продуктов у населения можно было достать только кукурузные початки. Мы ели кукурузу, спали на кукурузных стеблях, сами назывались кукурузники. Дуся Пасько острила: «Кукуруза из вещи в себе стала вещью для нас». И все-таки мы летали…

В апреле 1943 года мы стояли в станице Пашковской, на окраине Краснодара, откуда летали в течение двух месяцев. Там в ночь на 1 апреля произошла трагедия…

Как всегда, аэродром был не освещен, самолеты, возвращаясь с боевого задания, подходили в полной темноте и с погашенными огнями АНО (аэронавигационные огни – три лампочки: на правой, левой плоскости и на хвосте – красный, белый и зеленый). На четвертом развороте самолет Юли Пашковой и Кати Доспановой столкнулся с самолетом командира эскадрильи Полины Макогон и Лиды Свистуновой. На старте услышали только треск и грохот от падения машин. Они были полностью разбиты. Макогон и Свистунова погибли сразу. Юлю пытались спасти, но 4 апреля она тоже умерла.

Н. Меклин

ЮЛЕ

          Ты стоишь, обласканная ветром,

С раскрасневшимся смеющимся лицом.

Как живая, смотришь на портрете

С черным трауром обведенным кольцом.

Слышно было каждую минутку

Голос чистый, звонкий, молодой,

«Ты успокой меня, скажи, что это шутка»…

Но ты ушла, и смолкнул голос твой.

Не споешь, не улыбнешься славно,

Не станцуешь весело в кругу, —

С нами ты была совсем недавно,

Я забыть тебя живую не могу.

Как березка свежая и стройная,