Эшафот для топ-модели - Чингиз Абдуллаев

— Память у тебя хорошая, эксперт. Семь лет ей тогда было. Сейчас уже выросла. Ей почти тридцать. И внучку мне родила. А вот ей как раз сейчас семь. Почему о них вспомнил?

— Сколько стоят глаза твоей внучки? Или дочери? В какую цену ты их оцениваешь, Ратмир?

— Что? — не понимая, как ему реагировать, спросил цыганский барон, сжимая два огромных кулака. — Ты пришел мне угрожать? Думаешь их захватить? Взять в заложники?

— Не говори глупостей. Ты сам сказал, что на деньги можно купить все. И тогда я снова спрашиваю: скажи, в какую цену ты оцениваешь глаза своей дочери или внучки? А если такой цены в мире нет и все золото мира ничего не стоит по сравнению с их глазами, то больше не говори мне, что сегодня все можно купить и продать. Не все, Ратмир, далеко не все.

Цыганский барон нахмурился. Медленно разжал кулаки. Потом покачал головой.

— Странный ты человек, эксперт. С огнем играешь. Не говори больше никому такие слова. Человек может начать тебя резать раньше, чем ты сможешь что-либо объяснить.

— Не начнет. У каждого есть что-то самое важное, самое дорогое. Чего нельзя купить ни за какие деньги. У одних это близкие люди, у других это их Бог, а у третьих свои принципы, за которые они умирают. У каждого есть что-то свое. У каждого свой бог, которым нельзя торговать, Ратмир.

— Красиво говоришь, эксперт, — вздохнул барон, — говори, зачем пришел?

— Я пришел за информацией, — напомнил Дронго, — условия Интерпола ты знаешь. Они не трогают ни тебя, ни твою семью. Можете оставаться жить во Франции. С французским правительством они договорились.

— У меня большая семья, — сказал Ратмир, — человек семьдесят. Двоюродные и троюродные братья.

— Есть список?

— Конечно. — Ратмир вытащил список, протянул бумагу.

Дронго взял бумагу и, не читая, положил в карман.

— Передам, — пообещал он, — хотя твоя семья очень сильно выросла.

— Я не могу бросать родственников, — пояснил барон, — у нас так принято.

— Куда придет груз?

— В Констанцу. Четвертого в три часа дня. Судно из Турции. Привезут оконные рамы, в них будет героин. Самая большая поставка. Четыреста килограммов. Но груз будут охранять. Там нужен целый полк полицейских. Мне говорили, что на судне будет не меньше двадцати охранников с автоматами и пулеметами. Может, даже больше. Будут жертвы.

— Не будут, — возразил Дронго, — там все продумают, просчитают…

— Да. И учти… Если бы они не убили моего сына, я бы не стал вам ничего говорить.

— Я слышал об этом. Прими мои соболезнования.

— Спасибо. Ты можешь идти.

— Будь здоров, Ратмир. Может, увидимся еще через двадцать пять лет.

— Не увидимся, — упрямо ответил цыганский барон, — и ты об этом знаешь, эксперт, лучше меня. Там тоже не дураки сидят. Если смогли такую партию организовать. Ты ведь все лучше меня понимаешь. Они тоже считать умеют. И сразу вычислят, кто именно их подставил. И почему — они тоже поймут. А прятаться глупо. Все равно найдут. Поэтому срок у меня остался совсем небольшой. После четвертого числа. Один месяц, самое большое.

Дронго молчал. Ратмир усмехнулся.

— Уходи, — разрешил он.

Дронго поднялся, чтобы выйти.

— Подожди, — попросил Ратмир, — еще немного.

Он тоже поднялся, подошел к своему гостю.

— В моем положении уже никому нельзя было верить, — сказал Ратмир, — ты должен меня понять. Никому нельзя было верить. Ни вашим, ни нашим. Интерпол мог прислать с тобой полицейских, а мои враги купить тебя за большие деньги. Я думал, что ты не захочешь сюда приезжать. Один и без оружия. Ты смелый человек, эксперт. Хочу тебе сказать. Ты не изменился. Совсем не изменился.

Ратмир протянул руку. Дронго пожал ему руку.

— Есть специальные программы, — сказал он, — тебя могут спрятать и обеспечить твою безопасность.

— А как с моими родными? Всех спрячут? — почти весело спросил Ратмир. — Что это за жизнь у цыгана, если все время будешь прятаться и бояться. А если меня спрячут, то они начнут искать членов моей семьи. Всех все равно не спрячут. Прощай, эксперт.

— Прощай. — Дронго повернулся и вышел.

У дома стоял автомобиль «Ситроен». Водитель сделал знак, чтобы гость уселся в салон.

— Я вас отвезу, — пояснил водитель.

Машина тронулась. Дронго мрачно молчал. Он приехал к своему отелю и вышел из машины, поблагодарив водителя. Денег он не стал предлагать, понимая, что нельзя оскорблять своего перевозчика. Он вошел в отель, поднялся к себе в номер. И только сейчас почувствовал, как проголодался. Подняв трубку телефона, он попросил принести ему в номер салат и сэндвич. И достал свой мобильный. Набрал известный ему номер в Лионе, где находилась штаб-квартира Интерпола. Услышал знакомый голос и поздоровался.

— Что у вас? — поинтересовался его собеседник.

— Встреча состоялась. Груз прибудет четвертого в Констанцу из Турции в три часа дня. Судно с оконными рамами, в которых будет товар. Меня просили особо предупредить, что судно будут охранять больше двадцати хорошо вооруженных охранников. Пусть это обязательно учтут при планировании операции.

— Все?

— Да. И он передал список.

— Вы в своем отеле?

— Да.

— Через час к вам приедет наш представитель, и вы можете передать ему этот список.

— Он сможет меня узнать?

— Этот человек знает вас в лицо.

— До свидания. — Он положил трубку.

И почти сразу раздался звонок городского телефона. Он удивился. Очевидно, это позвонили из службы ресторанного сервиса в номерах. Он снял трубку.

— Я была уверена, что ты позвонишь, — услышал он голос Ирины.

— Мне не хотелось вас беспокоить, — ответил Дронго, несколько смутившись. Он не ожидал подобного звонка.

— По-моему, вчера мы перешли на «ты», — напомнила женщина.

— У нас начался этот процесс, но он не был завершен до конца, — пошутил Дронго.

Она рассмеялась.

— Действительно, вчера не получилось. Но мы можем повторить. Сегодня вечером.

Эта женщина могла поразить кого угодно. Ее раскованность вызывала даже восхищение.

— Как тебе будет удобно, — быстро согласился Дронго, — я думаю, что ты не сомневаешься в моей готовности.

— Да. Я помню, как ты вчера настаивал, — снова засмеялась Ирина.

— Кажется, вчера я несколько потерял лицо, как говорят англичане. Хотя это неудивительно. В моем положении ни один нормальный мужчина не смог бы удержаться от соблазна предложить тебе остаться. Но вчера ночью ты была занята.