Трудный возраст - Яна Лари

давай махнём куда-нибудь вечером? Пожалуйста».

«Марин, завтра я вся твоя».

Совсем забыла, сегодня юбилей её бабушки, а ехать далеко. Ладно, что-нибудь придумаю. Мажору когда-нибудь надоест меня караулить.

Когда-нибудь. Но не сейчас…

Хлопает дверь чёрной ламбы. Мне бы нырнуть во двор, но я стою как вкопанная. Мои ноги вросли в тротуар, и вряд ли способны шагнуть без буксира.

Семь утра, мать его! Он что, с вечера в машине ждёт?..

Лиам неторопливо надвигается, зло отщёлкивая окурок в урну.

Пауза настолько длинная и неловкая, что хочется сквозь землю провалиться. Ему даже не нужно спрашивать, где я была: это и так ясно, видел своими глазами.

Глава 13

Лиам

Не так я хотел познакомиться с матерью Марины.

Она предположила, что мне нужен частный урок. Я не стал отрицать, а она не стала скрывать удивления тем, что дочь могла уйти, мне не перезвонив.

Куда ушла? По личным делам.

Другими словами: «не твоё дело»…

Лицо до сих пор горит, будто меня по щекам отхлестали. Как мальчишку, пойманного у замочной скважины! Только «подсмотренные» картинки в моём воспалённом ревностью мозгу не исчезают. С каждым часом они всё более откровенные, похабные…

Кровь закипает.

Марина… Ты же такой настоящей казалась. Почему нарываешься?!

Время ползёт еле-еле… Нервы накаляются, и просто чудо, что я до сих пор не покрыт волдырями.

Через дорогу стоит круглосуточный ларёк. Впервые в жизни покупаю сигареты. Отец много курит, когда нервничает. Реально помогает, что ли?

Делаю первую затяжку. Закашливаюсь. Глаза слезятся, кажется, выплюну лёгкие…

Кругом обман.

Мне тошно. Мне плохо оттого, что я не могу выключить мысли и просто ждать. У меня какая-то больная потребность истязать себя, представляя Марину героиней порно, где второй участник кто-то другой, не я. Дождусь и… не представляю, что буду делать!

К утру от никотина кружится голова. Город просыпается, а у меня сна ни в одном глазу, дёргаюсь как псих на шаги прохожих. Жажда ломать зашкаливает. Заслышав неторопливый стук каблуков, вскидываю голову. Сердце сбивается с ритма…

Всё в точности как представлялось: он, она и между ними – мой безмолвный вопль.

Странно то, насколько снаружи я собран. Словно и не кипел в собственной ярости часы напролёт. Для срыва чего-то пока не хватает.

Мои ноздри вздрагивают от ярости, когда мужская рука тянется к Марине. Но нет, она расслабленно уворачивается. Он не настаивает, уходит. Пусть чешет пока. Человека найти не проблема…

Как будто прибитый к креслу, ищу на её лице эмоцию, которая расскажет всё честнее слов, потому что глаза мне говорят одно, а слух другое. Я уже не знаю, чему верить.

Марина не торопится уходить, но и не смотрит вслед. Сосредоточенно печатает что-то в телефоне. На губах улыбка мягкая такая, нежная. Как у той Маришки, что была со мной на набережной. Была не только телом…

Господи, кто б знал, как звенит во мне ожидание… Но мой телефон молчит…

Кому она пишет?! Меня начинает трясти. Хлопаю дверью, выкидываю окурок.

Марина почему-то приходит к выводу, что я кинусь следом за её франтом, и бросается мне наперерез.

– Гарик не виноват! – Налетает на меня, защитница…

Это задевает.

Останавливаюсь. Прохладные ладони холодят грудь через ткань футболки. А внутри горит всё. Мне тесно. Мне, бляха…

– А кто виноват?!

Ревность кипятит мою кровь, мне хочется наорать на неё грязно, грубо. Но во рту всё пересохло, и голос подводит. Влюблённый мальчишка внутри меня не произносит ни звука. Так бы давно обложил за это вот всё. Перевожу мутный взгляд в конец улицы. Там уже нет никого. А жаль. Мне всё-таки нужно на ком-то вымесить злость, разбить себе кулаки, проораться.

Марина обхватывает в ладони моё лицо, возвращая всё внимание к себе.

– Мы расстались… я клянусь… Я…

– Почему? – перебиваю.

Вжимаю Марину в себя. Дышу теплом её шеи, как больной, теряя голову.

– Что почему?

– Почему защищаешь его? Если вы чужие теперь.

Её губы дёргаются в болезненной улыбке.

– Не бывает чужих бывших, Лиам. Всё, к чему мы хоть раз прикасаемся, нас меняет… оставляет свой отпечаток, понимаешь?

– Хочу к тебе прикасаться. – Требовательно оттягиваю вниз густые волосы, заставляя её закинуть голову.

Марина айкает мне в рот, пытаясь отстраниться. С коротким стоном проскальзываю языком между приоткрытых губ. Вбираю с её беспомощным выдохом каждую ноту протеста, что наполняет грудь углями, и оседает в паху потребностью промотать время вперёд, в момент, где мы сможем уединиться.

– Лиам!

– Сядь в машину, Маришка.

До отеля добираемся меньше десяти минут. Меня не волнует количество звёзд и звукоизоляция стен. Я существую в моменте, где важен только гудящий в крови адреналин.

Щелчок замка проходится по позвоночнику щекоткой. И духота, и блёклые обои, и запах табака, и пыль, и скрип паркета – всё исчезает перед притяжением. Здесь нет ничего лишнего. Только мы.

Кто набрасывается первым? Не знаю. Не до того сейчас. Влажный, захлёбывающийся – звук поцелуев заполняет номер сиплыми стонами, шёпотом, выбросом безысходности. Реальность сужается до широкой кровати. Нам под ноги вперемежку летит одежда.

Мой взгляд опускается на высокую грудь.

Божественна…

Рука сама по себе тянется к ширинке. Пальцы не с первого раза нащупывают молнию.

– Мне никогда ещё не делали комплиментов без единого слова. Ты первый…

В уголках кошачьих глаз подозрительно поблескивают крохотные капли. Грусть? Умиление? Марина не даёт мне возможности разглядеть. Опускает голову, расстёгивает на мне джинсы… В паху всё ноет от напряжения. Мышцы бёдер, подрагивают под узкими ладонями, пока она приспускает с меня штаны вместе с трусами.

Откинув волосы за спину, Марина опускается передо мной на колени.

Ну и что за нафиг?..

– Ты чего? – полузадушено выстанываю сверху.

Теряюсь. Не такой уж я тёмный, понимаю «чего», не понимаю – сейчас нам это зачем?

И без того невысокая, она смотрит на меня снизу вверх, и от этого выглядит ещё беззащитнее.

– Ответный комплимент…

Трескучий разряд бьёт прямо в мозг, когда она обхватывает меня рукой, а потом – мягко мажет языком по головке. Тело прошивает короткой судорогой. Тонкие волоски на руках встают дыбом – я чувствую каждый, настолько всё остро.

Член обдувает жаром дыхания, сжимает сочной упругостью губ, дразнит скольжением языка по набухшим венам. Я чувствую собственную дрожь, стекающую с напряжённых мышц живота ей под пальцы. Надсадно дышу, дурея от одного вида ритмично двигающейся темноволосой макушки.

В номере всё-таки жарко. Капли пота стекают по позвоночнику, нестройно рвётся наше дыхание. Марина каждый раз насаживается всё дальше и глубже.