Портрет в сиреневых тонах и другие истории - Елена Ронина

Надо отдать должное тактичности соседки: прошла уже неделя, а напрямую никаких вопросов Матильда не задавала. На лестнице Жанна несколько раз сталкивалась с бодрой старушенцией, которая, перепрыгивая через две ступеньки, неслась куда-то со своими бумажками.

– Здравствуй, Жанночка.

По вкрадчивому «Жанночка» и бегающим глазкам Жанна понимала: Матильда в курсе, и ей Жанну жалко. Жанне и самой себя было жалко. От того же, как на нее смотрели окружающие, и вовсе становилось погано на душе. Господи, и за что ей это все?

Жанна слушала настойчивый звонок в дверь и думала: «Может, и вообще не открывать?» Очередные петиции подписывать Жанна точно не хотела, обсуждать с Матильдой историю ухода Андрея – тем более. И все-таки Жанна слезла с дивана, нашарила ногами тапки и побрела открывать дверь. На удивление, в дверях стояла Маринка. В шелковом халате в пол, с подведенными глазами и с начесом на голове она смотрелась по меньшей мере странно для воскресного вечера.

Матильда была права. Жанна тоже удивлялась Маринке. Ну почему не сходить в парикмахерскую, почему не похудеть, в конце концов. Сколько ей лет-то? Двадцать восемь? На два года моложе Жанны, а выглядит, как ее старшая сестра. Пальто старомодное, ботиночки всепогодные на шнуровке, беретка эта зеленая. Дома – вечный байковый халат. Да нет, Жанна не осуждала, она хорошо относилась к этой паре. Просто удивлялась наплевательскому отношению соседки к себе самой, какой-то ее удивительной несовременности. Мишка был интереснее жены, и внешне, и внутренне.

Маринка была нудной. Заладит что-нибудь про Ваньку, про его очередную болезнь, и нудит, и нудит с подробностями, которые важны только ей одной. Мишка мог жену оборвать:

– Хватит тебе, это никому не интересно, пусть лучше Жанна расскажет, как они с Андреем в кино сходили.

Маринка тяжело вздыхала, даже отворачивалась. Жанне становилось неуютно от этой ее беспочвенной ревности, но Маринка быстро брала себя в руки, и разговор продолжался как ни в чем не бывало. Они общались по-соседски, иногда заходили друг к другу в гости. Нечасто. Вместе смотрели какой-нибудь фильм. Закадычными друзьями не были, но общались регулярно. Маринка встречала соседей в своем вечном байковом халате, подпоясанном веревочкой. Почему веревочкой, где она ее взяла? Если потерялся родной поясок, можно же что-то придумать! Ну, если ты уж совсем с этим халатом расстаться не в состоянии. Раз уж он так тебе дорог! Мишке халат тоже не нравился, во всяком случае, он как-то пошутил, перефразируя известную песню «Кавалеры приглашают дамов, там, где брошка, там – перед»:

– Где пятно от супа – там перед. Две шаги налево, две шаги направо!

Маринка тут же надула губки.

– Так только надела же! Ну, пролила компоту, и что?

– Ни-че-го! – успокоил тогда Мишка жену. – Андрей, а у твоей жены халат есть? Я никогда Жанну в халате не видел!

– Есть! – расхохотался Андрей. – Она его перед сном надевает! – И с гордостью посмотрел на всегда стильную и красивую жену.

В последние дни Жанна постоянно прокручивала в голове и эти взгляды мужа, как ей казалось, брошенные на нее с любовью, и частые высказывания их общих друзей о достойном подражания умении Жанны элегантно выглядеть. Почему? Почему ушел Андрей? Где она допустила ошибку, на каком этапе стала неинтересна собственному мужу?

И вот, пожалте, перед ней стояла Маринка в образе японской гейши.

– Ой, Жанна! – Маринка начала рыдать прямо в дверях. – Чего мне Матильда-то рассказала. Тебя, оказывается, Андрей бросил! И вещи все вынес!

Жанна схватила Маринку за рукав шелковой красоты и решительно втащила в квартиру.

– Ну, ушел. Чего на весь подъезд про это выть? И потом, ты-то чего плачешь? Я же не плачу!

– Ты, Жанна, сильная! – Маринка размазывала по щекам тушь поверх румян.

Жанна со вздохом пошла на кухню:

– Чаю?

– Давай, – всхлипнула Маринка. – А у тебя зефир есть?

– Пастила подойдет?

– Наверное, я видела в телевизоре: от зефира не поправляются и от мармелада. Решила вот на диету сесть.

– А совсем от сладкого отказаться не пробовала?

– Нет, совсем без сладкого я не могу, мне сразу грустно делается.

Маринка деловито села на табуретку, заняв собой половину шестиметровой кухни.

– Жанн, что произошло, объясни толком. Вы ж не ругались! Мы вот с Мишкой как начнем, так на весь дом. Сначала мы покричим, потом Ванька разорется. А у вас все время тихо.

– Просто мы не кричали друг на друга в дверях.

– Поругались, что ли?

Жанна разлила чай, отвернулась к окну. На улице, несмотря на воскресный вечер, сновал народ. Их магазин – единственный в районе – работал по воскресеньям. Права Матильда, как же раздражает эта хлопающая дверь. Хлоп туда, хлоп обратно. Раньше Жанне было все равно. А вот оставшись одна, она тоже услышала это бесконечное хлопанье. А может, и холодильник гудит?

– Не ругались мы, он другую себе нашел.

Марина тихо охнула:

– Не может быть!

– Как видишь, может. – Жанна сама удивилась тому, что так спокойно говорит. Видимо, подействовали Маринкины слезы. Плакать должен кто-то один. Один плачет, другой успокаивает. Маринка сумела перевернуть ситуацию. Вроде как Жанна должна была ее успокаивать.

– Мне доложили доброжелатели, он не отпирался, собрал вещи и ушел.

Маринка, проглотив большой кусок пастилы, разрыдалась вновь.

– Жанн, ну объясни ты мне, как же так? Вот ты такая красивая, и стрижка у тебя модная, и маникюр, и по-французски ты говоришь, еще и на пианино играешь.

– Про французский, ты ж не слышала!

– Хорошо могу себе представить. Не в этом дело. Как можно бросить такую женщину?! И что тогда обо мне говорить?! Андрей на тебя смотрел всю дорогу с восхищением. А мой Мишка вечно: «Не слушайте ее, она ноет, она воет, с ней неинтересно…» Жанн, он от меня тоже уйдет.

«Ну вот, опять ныть начала», – пронеслось у Жанны в голове.

– Мишка не уйдет, – резко осадила она Маринку.

Маринка перестала рыдать.

– Почем ты знаешь?

– Потому. Потому что он тебя любит. А Андрей прикидывался.

Жанна подлила Маринке чаю и наконец спокойно села рядом.

– Понимаешь, Маринка, – ей вдруг захотелось быть откровенной. Чего она сидит и злится? Маринка же не виновата, что она вот такая! Но она же хороший человек! И она пришла. Реакция друзей Жанны на уход мужа была очень разной и чаще обижала, чем поддерживала. Объясняя, что да как, Жанне раз за разом приходилось вновь переживать неприятную для нее и очень болезненную ситуацию. А еще она чувствовала: люди злорадствуют. Многие. Вон-де как: строила из себя невесть что, по-французски она умеет. Не помогло! Все равно муж ушел!