Колокол Нагасаки - Такаси Нагаи

клиники, где хранились снимки. Раздался взрыв, за которым последовал оглушительный рев, и из подвала повалил черный дым, терзаемый красным пламенем.

«Дым, дым идет из архива, где хранятся рентгеновские снимки! Архив горит! Прощайте, наши медицинские документы!» – это был голос молодого Нагаи. Какая жалость! Эти снимки – плод более чем десятилетнего труда! Все это на наших глазах исчезало.

Так как все силы и время были отданы оказанию помощи людям, мы не смогли спасти ни снимки, ни инструменты. Документы и медицинские записи – доказательства наших научных успехов, все инструменты, которые мы считали своим продолжением, будто бы они были частями наших тел или нашими детьми, – все теперь было отдано огню. На наших глазах уникальные медицинские и научные данные становились черным дымом, который развеивал ветер. Мы, ошеломленные, молча наблюдали эту сцену. Мои колени задрожали, и я почувствовал, как силы покидают меня. «Это конец», – пробормотал я и осел на землю.

Медсестры зарыдали. Университетский городок превратился в огненный шар. Это действительно был конец. Ректор, профессор Цуно, получил серьезные повреждения. Никто не видел главного врача университетской клиники профессора Найто, и мы решили, что его постигла та же участь, что и больницу, которую он возглавлял. По сообщениям студентов, только профессора Кояно и Тё были в безопасности. Почти все остальные пропали, хотя кто-то сообщил, что профессора Китамура и Хасэгава были спасены, другой видел, как они в окровавленных одеждах поднимались на холм. Восемьдесят процентов студентов, преподавателей, врачей и медсестер погибли. Среди тех, кто выжил, многие были серьезно ранены. Общее количество выживших не превышало и пятидесяти человек. Мы – выжившие – были словно «отряд белого тигра»[24], перенесенный из Бакумацу[25] в эпоху Сёва[26]. Мы стояли на холме и смотрели, как исчезает в огне университет.

Доктору Оокура удалось раздобыть белоснежную простынь. Собрав в ладони кровь, капающую с моего подбородка, я обагрил центр простыни так, что она превратилась во флаг Японии. Прикрепив «Восходящее Солнце» к побегу бамбука, мы подняли его и увидели, как оно развевается на горячем ветру.

С закатанными рукавами и хатимати[27] на голове молодой Нагаи схватил флаг обеими руками и поднял высоко вверх. Затем медленно двинулся вперед, неся кровавое восходящее солнце на холм, скрытый дымом. Мы последовали за ним торжественной молчаливой процессией. Так мы отдали последнюю дань нашему медицинскому университету Нагасаки, который проиграл эту битву, превратившись в золу и пепел. Было пять часов дня.

5. Той ночью

Обходя раненых, на углу картофельного пола мы нашли ректора университета. Он лежал, свернувшись калачиком, накрытый плащом и промокший до нитки. Я не смог сдержать слез. Под руководством профессора Тё студенты оказывали помощь раненым, переходя от одного к другому. Я отрапортовал ректору о последних событиях и пошел обратно. Не успев сделать и двадцати шагов, почувствовал, что голова закружилась, а ноги стали ватными. Однако, увидев мокрого, лежащего на земле Умэдзу, я собрался с силами и наклонился к нему, чтобы проверить его пульс. С большим облегчением я обнаружил, что пульс у него хорошего наполнения. Сняв верхнюю одежду, я накрыл ею Умэдзу и поднялся, чтобы продолжить обход. Но едва сделал пять или шесть шагов вниз по одной из террас, перед глазами встала пелена, и я потерял сознание.

«Пережмите сонную артерию. – По голосу я узнал профессора Фусэ. – Так, хорошо, а теперь чуть пониже затылка». Я открыл глаза и увидел встревоженные лица профессора Фусэ, старшей медсестры, Фасолинки и медицинского техника Канэко, которые смотрели на меня сверху вниз. «Нитки! Зажим! Тампон! Еще тампон!» – профессор взволнованно отдавал команды, потом он воткнул что-то в рану, расположенную рядом с ухом. Острая боль пронзила меня. Я услышал холодный металлический стук, по моей щеке потекла теплая кровь. «Прижми! Осушить рану! Еще!» – то проваливаясь, теряя сознание, то возвращаясь, я слышал команды хирурга. Порой казалось, что кончики зажимов проникали так глубоко, что пережимали нервы. Боль судорогой вибрировала так, что напрягались пальцы ног. Руки бессознательно сжимали траву, на которой я лежал.

Я увидел доктора Тё, который бежал к нам, затем профессор Фусэ что-то говорил ему шепотом, а кто-то проверял мой пульс.

«Конец артерии ушел куда-то за кость», – сказал профессор. Я закрыл глаза, приготовившись к худшему.

Но операция закончилась в высшей степени успешно. «Доктор Нагаи, вы в полном порядке. Кровотечение остановлено», – сказал профессор, выпрямляясь. Я поблагодарил его, еле шевеля губами. Затем внезапная слабость растеклась по всему телу, и я снова потерял сознание.

Когда я открыл глаза, солнце уже село, а земля вокруг пылала. Дьявольское облако, захватившее небо, сияло ярко-красным светом. Только на западе, над горой Инаса, виднелся островок синего неба, на котором выделялся тонкий, острый полумесяц. В долине мужчины собирали доски, солому, чтобы соорудить временные сараи, в то время как женщины готовили ужин – варили тыквы в стальных шлемах. Молодые Нагаи и Тадзима пошли в здание местной администрации, чтобы получить продовольственные пайки. Остальные расселись вокруг костра.

Узкий круг, составленный из тех, кому повезло выжить. Глядя на лица моих товарищей, я чувствовал, что мы теперь навсегда связаны невидимой нитью судьбы. Крепко взявшись за руки, мы сидели в тишине. Из темноты выше по холму донеслись жалобные крики: «Носилки! Дайте носилки! Разве никто не сделает обезболивающий укол?» – вопрошал дрожащий голос, просящий за друга. Другой голос оплакивал отца или мать. В унисон звенели голоса великой мольбы.

Мы сидели тихо, смиряясь со смертью семи наших товарищей. Сообщили, что Сакиту из дерматологического отделения нашли в траншее с переломом бедра. Фудзимото едва успел выбраться из горящего здания, после того как разобрал пол и упал этажом ниже, повредив ногу. Тяжело ступая, опираясь на палку, он пришел к нам, готовый помогать, но мы отправили его домой. Но где Катаока, которого все ласково звали Осьминожек, или Цудзита, Ямасита и другие медсестры, всего пять человек? Будь они живы, несомненно, они сидели бы сейчас здесь. Это были такие люди, которые даже будучи смертельно раненными, приползли бы сюда, чтобы сделать последний вдох вместе с нами, даже если бы их души готовы были вот-вот покинуть их, оставаясь связанными с телами только волосами на головах. Но прошло уже восемь часов, и от них не было ни весточки, и нам ничего не оставалось, как предположить, что они мертвы. Мы склонили головы в молчаливой молитве.

Появился неуклюжий большой мужчина. «Доктор Нагаи! Наконец-то я вас нашел», – сказал он и заплакал. «Доктор Сэйки. Вы живой?!» – я с трудом узнал