Безымянное семейство - Жюль Верн

— А, это вы, дружище! — воскликнул мэтр Ник. — А я, было, принял вас за блуждающий огонь!

— За блуждающий огонь, господин Ник? — удивился почтальон. — Разве я похож...

— Нет, нет! Вы похожи на почтальона, который принес мне письмо.

— Вот оно, господин Ник.

— Спасибо, дружище!

Почтальон удалился, а нотариус, бегло взглянув на адрес, распечатал письмо.

Лионель тем временем успел забрать свой листок и незаметно сунуть его в карман.

Мэтр Ник чрезвычайно внимательно прочел письмо, затем перевернул конверт, чтобы взглянуть на место и дату его отправления. Конверт был помечен штемпелем почтового отделения Сен-Шарля — маленького селения в графстве Вершер, а дата была 2 сентября, то есть вчерашняя. Немного поразмышляв над этим, нотариус вернулся к прерванной беседе о поэзии.

— Так значит, ты у нас — служитель муз, Лионель? Ладно, в наказание за это ты будешь сопровождать меня в Лаваль, и по дороге у тебя будет время плести свои вирши.

— Плести, мэтр Ник?..

— Мы отправимся через час, и если по пути нам встретятся вдруг блуждающие огни, ты непременно выкажешь им свое дружеское расположение!

С этими словами нотариус прошел в свой кабинет, а Лионель стал готовиться к небольшому путешествию, которое, впрочем, отнюдь не было ему в тягость. Может быть, в дороге удастся склонить хозяина к более справедливым суждениям о поэзии вообще и о сынах Аполлона[83]в частности, даже если они состоят клерками в нотариальных конторах.

Мэтр Ник, в сущности, был славным человеком. Все уважали его за трезвость взглядов и основательность советов. Ему было в то время пятьдесят лет. Широкое, всегда приветливое лицо с шапкой вьющихся, некогда иссиня-черных, а теперь седеющих волос, живые, веселые глаза, рот с рядом великолепных зубов, постоянно открытых в улыбке, обходительные манеры, наконец, неизменно отличное настроение — все это делало его очень симпатичной личностью. Интересная деталь: коричневый с красноватым оттенком цвет лица выдавал в его жилах индейскую кровь. Так оно и было в действительности, впрочем, нотариус и не думал этого скрывать. Он был потомком одного из древнейших в стране племен — из тех, что владели здешней землей задолго до того, как европейцы пересекли океан и завоевали ее. В ту пору браки между французской и туземной расами были не редкость. Семейства Сен-Кастен, Эно, Непизиньи, д'Ангремон и другие стали родоначальниками и даже вождями диких племен.

Итак, мэтр Ник был по происхождению гуроном, то есть отпрыском одной из четырех ветвей индейской расы. И хотя он носил звучное имя Никола Сагамор, все обыкновенно звали его просто мэтром Ником. Нотариус привык к этому и ничего не имел против.

Впрочем, известно было, что род его не угас. Один из его многочисленных двоюродных братьев был вождем одного из гуронских племен, обосновавшихся на севере графства Лапрери, в западной части Монреальского округа.

Пусть читателя не удивляет, что подобное еще встречается в Канаде. Совсем недавно в Квебеке проживал один почтенный письмоводитель, который по своему происхождению имел полное право потрясать томагавком[84]и испускать воинственные кличи во главе какого-нибудь отряда ирокезов. К счастью, мэтр Ник не принадлежал к этому вероломному племени индейцев, которое чаще всех вступало в союз с угнетателями, — тогда ему пришлось бы тщательно скрывать свое происхождение. Но нет! Будучи выходцем из племени гуронов, дружбой которых почти всегда пользовались франко-канадцы, он мог не стыдиться своего родства. А потому и юный Лионель гордился своим хозяином, бесспорным потомком великих североамериканских вождей, и только и ждал случая, чтобы воспеть в своих стихах его славные деяния.

Живя в Монреале, мэтр Ник, не будучи по происхождению ни франко-канадцем, ни англо-канадцем, неизменно придерживался нейтралитета в отношении обеих политических сторон. А потому его уважали как те, так и другие, и все прибегали к его услугам, в которых он никогда и никому не отказывал. Надо полагать, однако, что древние инстинкты в нем видоизменились, ибо до сих пор он ни разу не ощутил в себе пробуждения воинственности своих предков. Он был лишь нотариусом — превосходным нотариусом, человеком очень смирным и добрым, настоящим миротворцем. Кроме того, не похоже было, чтобы он горел желанием продлить род Сагаморов, поскольку еще не присмотрел себе жены, да, впрочем, и не собирался делать это.

Как уже было сказано выше, мэтр Ник намеревался покинуть контору вместе со своим младшим клерком. Поездка должна была занять всего несколько часов, и его старая служанка Долли вполне могла ожидать его к обеду.

Город Монреаль построен на южном побережье одного из островов реки Св. Лаврентия. Остров этот длиною от десяти до одиннадцати и шириною от пяти до шести миль[85]находится в довольно широком устье реки, чуть ниже того места, где в нее впадает Утауэ. Именно тут Жак Картье обнаружил индейскую деревню Гошелага, которую в 1640 году французский король даровал братству Св. Сюльпиция. Город, получивший свое имя от возвышающейся над ним Королевской горы (Мон-Руайаль) и занимавший очень выгодное положение для торговли, в 1760 году насчитывал уже более шести тысяч жителей. Расположен он у подножья живописного холма, превращенного в великолепный парк, который наряду с другим парком, разбитым на островке Св. Елены, привлекает большое количество гуляющих. Роскошный арочный мост длиною в три километра, которого еще не было в 1837 году, соединяет его теперь с правым берегом реки.

Монреаль быстро стал крупным городом, более современным по виду, чем Квебек, и вследствие этого — менее живописным.

В нем небезынтересно осмотреть два собора, англиканский и католический, здания банка, биржи, городской больницы, театр, монастырь Нотр-Дам, протестантский университет Мак Гилла и семинарию[86]Св. Сюльпиция. Город не слишком велик для ста сорока тысяч жителей, насчитываемых в настоящий момент; среди них одна треть англосаксов — процент, кстати, весьма значительный по сравнению с другими канадскими городами.

В западной части города расположен английский квартал и квартал шотландцев — тех, кого местные старожилы окрестили «короткими юбками», в восточной части — французский. Эти национальности не контактируют между собой, тем более что все, относящееся к торговле, промышленности или банкам (особенно к 1837 году), сосредоточено исключительно в руках банкиров, промышленников и коммерсантов британского происхождения. Великолепный речной путь обеспечивает городу процветание, соединяя его не только со всеми графствами Канады, но также и с Европой, причем для этого совсем нет необходимости перегружать товары в Нью-Йорке на пакетботы[87]Старого Света.