Между нами лёд. Книга 2 - Дарья Ларина

Когда Евгений насильно уложил ноги Тани к себе на колени, чтобы расшнуровать коньки, он всё же заметил спиленный нижний зубец на лезвии и снова пришел в негодование. И даже очередная перепалка с работавшей в прокате девушкой не испортила Татьяне впечатление от этого вечера. Она удобно устроилась на сидении автомобиля, пристегнула ремень безопасности и с трудом могла сдержать счастливую улыбку. Таня боялась сказать об этом Жене, но всё же была уверена в том, что сейчас у них было самое настоящее свидание. На этом льду они оба чувствовали себя людьми. Их статусы, титулы – всё это осталось на два часа где-то далеко. Были только Таня и Женя, что катались, держась за руки.

И как только Татьяна начинала много улыбаться и смеяться, оттаивал сразу же и Евгений.

* * *

В полупустом ресторане, сидя за столиком у окна и слушая живую музыку, Татьяна оторвала взгляд от меню, заметив, как пристально её разглядывал сидящий напротив Евгений. Глаза его вновь были холодными и настойчивыми. Таня поежилась, ощутив фантомный озноб. Пару минут назад всё было хорошо. Он сам предложил заехать поужинать.

Недовольно опустив взгляд в меню, Таня мысленно сокрушалась, что совершенно не понимает этого мужчину. Жизнь с ним подобна жизни у подножия спящего вулкана. Вроде бы спокойно, но периодически страшно.

От оттепели, внезапно образовавшейся между ними на катке, уже не осталось и следа. Таня вспомнила о вчерашнем телефонном разговоре с Ксюшей. Подруга предположила, что Громов слишком привык к Тане, учитывая, что они уже несколько месяцев практически не расставались, и предложила приехать в Питер. Это был хороший повод побыть с мамой и подругой. И, конечно же, заставить Евгения скучать.

Набравшись смелости, Таня встретилась с ним взглядом.

– Я свободна от тренировок ещё десять дней, – издалека начала она, внимательно следя за реакцией. – Хочу на это время уехать в Питер.

Сердце Тани пропустило удар. Евгений опустил взгляд на стол, задумчиво поджимая губы. Решение партнерши несколько задевало, но, возможно, было единственно верным.

– Когда уезжаешь? – вопросительно дернул бровью он, вновь посмотрев в карие глаза.

Тане показалось, будто этим вопросом ей дали пощечину. Будто Громов ждал её отъезда.

– Завтра, – с напускной решительностью кивнула она, понимая, что ей как можно быстрее необходимо забронировать билеты.

– Я провожу, – невозмутимо ответил Громов, вновь взяв в руки меню.

Есть Татьяне больше не хотелось. Она заказала себе легкий фруктовый салат и долгое время ковырялась в нем вилкой, изредка бросая взгляд на Евгения. Гнетущая тишина давила на них, и Громов решил сказать хоть что-то:

– Мне предложили сняться для бренда классических мужских костюмов. И для рекламы автомобиля…

«Потрясающе, Громов! Это именно то, что мы должны сейчас обсуждать!» – мысленно сокрушалась Татьяна, но не подала виду, что услышанное было неожиданным и не особо приятным. «Пусть снимается хоть для туалетной бумаги! Только сначала поговорит со мной о том, что на самом деле важно!».

– Мне тоже поступило одно интересное предложение, – также безэмоционально отозвалась она.

– Какое? – чуть нахмурил брови Евгений, посмотрев на партнершу.

– Узнаешь, когда выйдет реклама, – с толикой самодовольства улыбнулась Татьяна. Если раньше она ещё бы сотню раз подумала о том, стоит ли сниматься для бренда нижнего белья, то сейчас не оставалось сомнений. Ей тоже есть, чем удивить Евгения Громова.

Глава 2. О вечной любви и предательстве

Татьяна и Евгений возвращались домой из ресторана. Таня устало вздохнула, чувствуя, как слипаются глаза. За окном стремительно проносились ночные огни столицы. Громов сосредоточенно следил за дорогой, отбиваясь от мыслей про отъезд Тани. «Хочет ехать в Питер? Пусть едет. В Москве ей всё равно делать нечего…»

Проезжая мимо фирменного магазина спортивной одежды, Евгений повернул голову, и его губы растянулись в довольной улыбке. На полупустой дороге фигурист легко перестроился и притормозил у высокого здания, на фасаде которого была помещена их с Таней рекламная фотография. Громов положил ладонь на плечо партнерши, намереваясь разбудить. Уже через секунду Таня медленно открыла глаза и вопросительно посмотрела на улыбавшегося Женю.

– Вы случайно не знаете, кто эти божественно красивые люди? – поинтересовался он.

Таня непонимающе нахмурила брови, но, когда Громов кивнул в сторону окна, всё встало на свои места. Фигуристка не сдержалась и открыла дверь, выходя из машины, и тут же ощутила морозный ночной воздух. На фасаде здания, в котором располагался самый большой в Москве фирменный магазин спортивного бренда, красовалось большое черно-белое фото олимпийских чемпионов в парном фигурном катании: Татьяна, облаченная в короткий спортивный топ, полностью открывавший живот, едва улыбалась. Евгений стоял за её спиной с обнаженным торсом и, в привычной для него собственнической, по отношению к партнерше, манере, обнимал её, положив ладони на самый низ живота, так, что пальцы лежали уже на резинке спортивных леггинсов Тани.

Алексеева шумно выдохнула. Она хорошо помнила, как проходила эта фотосессия. Как жарко было в небольшой фотостудии. То ли от того, что фотограф попросил убавить мощность кондиционера, чтобы фигуристы, в особенности Евгений, одетый в одни шорты, не замерзли, то ли от того, что каждый их тесный физический контакт неумолимо вёл к разгоравшемуся внутри желанию. Но сейчас, наблюдая результат, Татьяна испытала настоящий восторг. На фотографии прекрасным было всё. И физическое совершенство Громова, ярко подчеркнутое широкими крепкими плечами и сильными, накачанными руками, и менее выраженная атлетичность Татьяны, не влиявшая пагубно на её женственность и выражавшаяся в красивом рельефе тонких рук и изящных линиях пресса.

– Живот мне, похоже, немного отфотошопили, – улыбнулась она, посмотрев на стоявшего рядом Женю.

– Нет, – вздохнул Громов, понимая, что если бы вся красота Тани была делом рук фотошопа, то жизнь его была бы в тысячу раз проще.

* * *

Евгений проводил партнершу на вокзал, сдержанно и как-то отстранено обнял и попросил сообщить о приезде. Таня намеревалась добраться до родного города самолетом, но Громов, понимая, что она знает о его фобии и может пойти навстречу, настоял, чтобы Таня отдала предпочтение высокоскоростному электропоезду. И та согласилась, надеясь, что Женя не пустил на самолет потому, что она дорога для него. И это заставило лишний раз убедиться, что такой временный побег – прекрасная возможность разобраться окончательно в собственных чувствах и соскучиться.

«То есть ты уже уверена в том, что у него есть к тебе какие-то чувства?» – язвительно взвыл рассудок фигуристки, пока та пробиралась между рядами мягких синих кресел в вагоне. До отправления поезда оставалось три минуты, и Таня полагала, что место у окна уже никто не займет, а потому села туда, перебираясь через то, что принадлежало ей по билету.

– Очень самоуверенно! – внезапно раздался над ухом недовольный женский голос. Татьяна вздрогнула, всерьез полагая, что это был ответ на вопрос, который она мысленно задала сама себе. Фигуристка повернула голову к проходу и обрадовалась, когда увидела живого человека и поняла, что не сошла с ума.

– Простите? – приподняла брови она.

– Очень самоуверенно занимать чужое место! – проворчала женщина. – Думаете, если прокатились один раз по олимпийскому льду, теперь вам всё можно?

Татьяна растерялась. В том, что она несколько секунд просидела на чужом месте, не было ничего криминального. Она была готова сразу же освободить его, но слова женщины несколько ошарашили. Однако Громов давно готовил её к тому, что у любой медали, в особенности олимпийской, две стороны. И не бывает всеобщего обожания без чьего-либо недовольства или банальной зависти.

– Простите, – Татьяна поднялась с кресла, взяла сумку, а затем и вовсе ушла в другой конец вагона в поиске свободного места. Поезд тронулся, и уже точно никто в него не сядет. Спросив разрешения у немолодого мужчины возле окна, Таня заняла место рядом с ним и уткнулась в телефон. Почувствовав на себе его долгий взгляд, Таня не выдержала и вопросительно на него посмотрела.

– Вы ведь… Татьяна Алексеева? – смутился он и протянул кожаный ежедневник. – Вы не могли бы оставить автограф для моей дочери? Она обожает фигурное катание!