Любовь без права выбора - Елена Малиновская

— Я пошутила, — поспешила заверить меня Найра, видимо, всерьез встревожившись из-за мрачного выражения моего лица. — Не бойся, ничего Гарольд с мальчиком не сделает. Хозяин любит детей.

После этого заявления я позволила себе с облегчением перевести дыхание. Ну, будем надеяться, что служанка не врет.

— Одевайся. — Найра между тем встряхнула платье, которое по-прежнему держала в руках. — Давай я помогу.

И опять удивительнейшим образом наряд оказался мне впору, будто шился именно на мою фигуру. На сей раз платье было голубым, как небо ранней весной. Я с негромким вздохом удовольствия провела рукой по дорогому бархату. Словно перенеслась во времени на несколько месяцев назад, когда еще ничто не предвещало трагедии, неотвратимо изменившей и поломавшей жизнь всей нашей семьи.

Найра была настолько любезна, что прихватила с собой и обувь — маленькие изящные туфельки на высоком каблуке. Я почти не удивилась, когда они сели по моей ноге как влитые. Интересно все-таки, кому прежде принадлежала вся эта одежда? И о чьем сыне вчера случайно обмолвилась Найра, когда пообещала Дирку множество игрушек?

Между тем служанка быстро и умело расчесала мои волосы и убрала их в скромную высокую прическу, оставив несколько локонов свободно ниспадать на плечи. Обошла меня кругом и в очередной раз восхищенно щелкнула языком.

— Я так и знала, что виер тебя не отпустит, — вдруг проговорила она. — Даже страшно становится от того, насколько ты похожа…

Впрочем, как и следовало ожидать, заканчивать фразу она не стала. Вместо этого, спохватившись, Найра шутливо шлепнула себя по губам, показывая, что не должна об этом говорить.

— На кого я похожа? — пожалуй, слишком резко спросила я, устав от всех этих недомолвок и намеков.

— Пойдем. — Найра сделала вид, будто не услышала моего вопроса, и настойчиво потянула меня за рукав к выходу. — Пойдем, дорогая. Поди от голода умираешь. Ни капли не сомневаюсь, что хозяин ночью от тебя долго отлепиться не мог. После такого самое то хорошенько подкрепиться.

Я вздрогнула, как от удара. Слишком грубо и откровенно прозвучали слова служанки. Но при этом, вот ведь странная вещь, я не сомневалась, что она не имеет в виду ничего дурного. Просто констатировала это как данность. Мол, ночью ты хорошо развлеклась, поэтому сейчас надлежит основательно перекусить.

Найра или не заметила моей реакции на свой тон, или предпочла сделать вид, будто не поняла, почему вдруг я нахмурилась. Она еще раз дернула меня за руку, и я подчинилась, невольно кинув быстрый взгляд через плечо на разобранную постель, которая, казалось, еще хранила жар прошлой ночи.

Стоило мне только пересечь порог обеденного зала, как на меня с оглушительным визгом накинулся Дирк, едва не сбив с ног.

— Хеда! — проорал он мне на ухо, повиснув на шее. — Хеда, почему меня не пускали к тебе? Я так боялся за тебя!

— Все в порядке, — ответила я, безуспешно пытаясь разжать пальцы брага, которыми он пребольно вцепился меня. Точно ведь синяков наставит! Но Дирк лишь упрямо стискивал свою хватку, и я взмолилась: — Дирк, осторожнее! Мне ведь больно!

— Дирк, я же говорила, что твоя сестра в полной безопасности, — поспешила мне на помощь Найра.

Я невольно затаила дыхание, ожидая, что служанка со свойственной ей прямотой сейчас объявит, где и с кем я провела прошлую ночь. Но Найра бросила на меня озорной взгляд и добавила:

— Не забывай, что твоя сестра тоже перенесла тяжелую болезнь. Она едва не замерзла насмерть, когда ждала у ворот нашего дома возвращения виера Гарольда. Поэтому бедняжке нужно много отдыхать, а ты, мой милый, слишком шумный и озорной малыш.

Дирк мгновенно помрачнел и отцепился-таки от меня. Шмыгнул носом и прямо заявил, смерив Найру тяжелым взглядом исподлобья:

— Я не малыш! Я уже взрослый! И теперь я буду защищать сестру и заботиться, как она заботилась обо мне!

Я невольно передернула плечами. Как же он был похож в этот момент на нашего отца, Грегса Артьяна! Упрямый подбородок, гордо вздернутый вверх, совсем не по-детски презрительно сощуренные глаза, высокомерная усмешка на устах…

Видимо, Найра тоже ощутила, что в мальчике заговорил наш фамильный характер. Она удивленно покачала головой и обронила, ни к кому не обращаясь:

— Ну надо же! Такая шмакодявка — а уже норов выказывает.

Дирк вскинулся было, покоробленный столь нелицеприятным определением, открыл рот, намереваясь поставить служанку на место, но я поторопилась присесть подле него и обняла за плечи, успокаивая.

— Тихо, Дирк! — прошептала я, гладя его по непослушным жестким волосам. — Тихо. Не забывай, что нас из милости пустили в этот дом. И точно так же нас могут в любой момент выгнать.

— Я не боюсь этого! — ершисто возразил Дирк.

— Зато я боюсь, — чуть слышно проговорила я. — И прежде всего — за тебя. Нам не пережить этот месяц в той лачуге.

Дирк резко покачал головой, намереваясь продолжить спор. Но потом посмотрел на меня — и жесткая складка, пролегшая вокруг его рта, разгладилась.

— Прости, — прошептал он. — Прости, Хеда, ты права. Я… я постараюсь быть хорошим.

— Вот и славно, — решительно вмешалась в наши тихие переговоры Найра, которая наверняка все слышала. — А теперь, милые мои, садитесь за стол. Еда стынет. Вас обоих откармливать и откармливать. Посмотреть страшно, как мослы торчат.

Я напоследок потрепала Дирка по макушке, чмокнула его в щеку и послушно заняла свое место за столом.

Если честно, аппетита у меня не было. Я машинально подносила ложку ко рту, не чувствуя чудесного аромата и вкуса горячей пшенной каши. Мои мысли сейчас были заняты событиями прошлой ночи.

Нет, я уже не переживала по поводу того, что стала содержанкой некроманта. В некотором смысле, это даже к лучшему и приблизило меня к выполнению главной цели. Полгода назад, стоя около кровати, где в последнем смертельном поцелуе слились мои родители, я пообещала себе и богам выяснить, что же случилось на самом деле. Нет, я не верила в самоубийство родителей. Отец бы еще мог принять яд, желая избежать позорного судилища и казни. Но мать? Она бы не бросила меня и Дирка на произвол судьбы. Никогда бы не бросила! К тому же и сам отец накануне был настроен более чем решительно. Этот вечер после обыска ему позволили провести с семьей, предупредив, что на следующее утро последует арест. Следователь, ведущий это дело, с гадливой улыбкой заявил, что надеется на фамильную честь отца. Мол, виер Греге должен знать, как надлежит поступить, чтобы не стать посмешищем и позорищем для всего Хельона.

Отец тогда проглотил его замечание, зато позже, во время ужина, кричал, что никогда и ни за что не сбежит постыдно в мир духов. Он знает, что не виноват, и сумеет доказать это!

А буквально через несколько часов я обнаружила их остывшие тела. Нет, я слишком хорошо знала отца, поэтому ни на миг не поверила в самоубийство. Но я понимала, что свои мысли надлежит держать при себе. Если мои родители на самом деле были убиты, то к этому явно имеют отношения некие могущественные личности. Если они заподозрят, что я полна решимости расследовать все обстоятельства этого дела, то просто устранят меня и брата. Прихлопнут, как надоедливую мошкару. Поэтому я старательно разыгрывала горе и недоумение, надеясь, что враги отца забудут обо мне и Дирке. Зачем им марать руки о нас? Приближалась зима, никто не верил, что изнеженным дворянским детям удастся пережить самое суровое время года в Хельоне.