Адениум - Д.С. Брянцев

Местные боятся его и не откроют двери, а находясь на улице, он может привлечь разведку. Но даже если они его пустят внутрь, мы не знаем, насколько работоспособны экраны.

— Хорошо, остаемся, — Охотник присел рядом с Германом, расположившимся под уцелевшим навесом. Бобик последовал его примеру, дав всадникам возможность опереться спинами на его горячий бок.

Запах горящей плоти уже не доносился до места их привала, и Охотник почти начал засыпать, когда Герман заговорил, нарушив вечернюю тишину:

— Военный ученый. Лихо звучит? Вот и я несколько лет назад так подумал. Об этом проклятом полуострове тогда все газеты писали. Тебе, наверное, лет девятнадцать было?

— Да, около того. Меня тогда газеты мало интересовали. О полуострове мне рассказывал отец. Из-за него я, собственно, и здесь.

— Прости, — командир на секунду замолчал. — Мы тогда с Комаром… Хотя, что уж теперь, с Андреем, вернулись из очередной командировки, на редкость не столь кровавой, как остальные. Его дома ждала беременная жена, которой он обещал больше не подписываться на такие операции. Он зажил обычной жизнью, ради которой и проливал кровь на чужой земле. Я же вернулся в пустую квартиру с незаконченным ремонтом и спустя месяц безделья стал тренировать тех, кого официально не существовало. Корнилов ведь моя работа. Командование было довольно отрядами, которые три года выходили из стен моего тренировочного лагеря, и когда пошли первые Волны и гарнизон Демичева реорганизовали для обеспечения безопасности исследовательской группы, мне предложили возглавить выездной отряд охраны. Тот самый, где мы потом с тобой и встретились. Я не мог ехать один, без Комара. Многие операции до этого я переживал лишь потому, что он был рядом. Он с тяжелым сердцем поехал со мной, связанный долгом за свою не раз спасенную жизнь. Ирония. Выходит, это я создал того, кто убил Андрея, а потом, потащив его за собой, обеспечил их встречу.

— Ты ни в чем не виноват, не накручивай себя. За то время, что мы с Комаром были знакомы, он много раз давал понять, что не будет делать того, что не хочет, и мало кто на планете мог его переубедить.

— Да, наверное. Но я все равно подвел его. Подвел всех. Оглянись. Тела всей группы догорают в одном костре с местными, Чарли мертв, да и Олаф, скорее всего, тоже. Люди, ожидающие нас в бункере, вероятно, тоже долго не протянут. Нужно было вас послушать. Нужно было уходить.

— Все, мне это надоело, — твердо проговорил Охотник. — Что было, то было. Не факт, что послушав Комара, мы вывели бы людей. Не факт, что без твоего руководства «свечки» бы вообще выбрались из военных лабораторий и протянули столько времени. Сейчас поздно что-то менять и опасно переосмыслять. Еще остались люди, нуждающиеся в нас. Придет день, и тем, кто кормит Демичева, наскучит его вечная борьба с эфемерным противником в попытках найти ответы, и проект свернут.

— Да, возможно. Только вот закрывая этот проект, уберут и нас, как неудачное портфолио. И это будут люди пострашнее Демичева и обладающие более широкими возможностями, чем завравшийся полковник.

— Все может быть, но нужно верить. Может, к этому времени и энергия ослабнет.

— Это вряд ли.

— Почему? Подумай, последняя Вспышка была около полугода назад? А перед этим год назад. Интервалы увеличиваются.

— Это ничего не значит. Даже наоборот: я уже говорил тебе, что вне местного излучения мы и люди погибнем. А что если после ослабления поля мы умрем здесь?

— У нас есть Бобик. Мы не знаем пределов его жизни и можем создавать поле искусственно.

Волк громко выдохнул, давая понять, что все слышит. Охотник энергично потрепал его за ухо.

— Ладно. В любом случае, нам нужно и дальше заботиться о людях, собранных Комаром, — Герман опустил спину на Бобика и сложил руки на груди. — Да и тех, кто выбрался из-под обстрела, нужно отыскать. Главное, чтобы бункер не нашли, пока нас нет. Да, кстати, я не стал встревать тогда в разговор, но эфир пуст уже три недели. Никто не передавал никого сообщения.

— Это выходит, что мы с Бобиком привели их сюда?

— Нет, что ты. Они не успели бы так быстро подтянуть технику. Тем более «Грады». Они узнали об этом другими методами. Нужно будет разобраться с этим, и как можно быстрее. Все, отдыхай. Завтра тяжелый день.

— А когда-то было иначе? — Охотник улыбнулся и повернул голову в сторону неба.

Тусклые звезды пытались пробиться сквозь остатки света заходящего солнца. Всадник рассматривал их, ища знакомые созвездия, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей. В очередной раз поправив тонкий рюкзак за плечами, он вспомнил, что именно упирается в его спину, не давая уснуть. Сверток, который дал ему директор музея, скрывал в себе потрепанную книгу. Надпись на корешке гласила: «Бусидо́. Путь воина», а на внутренней стороне обложки было сообщение: «Вам это пригодится, Мусумэ. Пусть дорога Ваша будет пуста, а помыслы чисты. С уважением, Игорь». Старик. Откуда он узнал про нападение? Или это было спланировано, и основной удар пришелся по оставшемуся без защиты бункеру? Завтра это будет понятно, и если все не так ужасно, как может показаться, Игорь ответит на пару вопросов Охотника.

Герман вдруг захрапел, впрочем, не слишком громко, чтобы привлечь ненужное внимание. Охотник улыбнулся. Такие мелочи будили в нем воспоминания о прошлой жизни. О том времени, когда можно было спать, не ожидая удара, и жить, не сильно беспокоясь о завтрашнем дне. В этих мыслях Охотник и погрузился в сон.

* * *

Бобик растянулся на пожухлой траве, довольствуясь слабыми лучами солнца. Свободных от дел дней было не так много, но и тогда Мусумэ не мог позволить Бобику находитьсяблизко к местным. Последняя Вспышка была около двух лет назад, и выброс энергии волка чуть не стал фатальным для людей. Во время вспышек проходила некая перезарядкаэнергии волка, когда излишки мощным потоком вырывались на несколько десятков метров. Во время последней один из инженеров забыл включить защитные экраны, из-за чего несколько человек чуть не лишились жизни. Мусумэ тогда вовремя принял меры и включил экраны сам, пока люди на охранном посту бункера извивались в ужасных судорогах, не способные перенести мощь излучения. Предсказать следующий всплеск было невозможно, и всадник предпочел бы, чтобы удар пришелся на полуразрушенные здания города, чем на людей. Сам он в эти моменты получал, что естественно, безумно огромный прилив сил, способный вытащить его практически с того света. Такая мощь испарялась из его тела в течение трех дней, в которые он обычно уходил в дальние походы по Периметру,