В оковах босса мафии - Селеста Райли

когда слышу голос Джоша. Джош и Тейлор стоят передо мной, их глаза сужены от беспокойства. Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, что Тейлор в этом не виноват, прежде чем ответить.

— Он хочет, чтобы я отстранилась от дела.

— Что? — Спрашивает Джош. Его шок удивляет меня. Если бы я не знала его так хорошо, я бы подумала, что он злится, что меня отстранили от дела.

— Он назначил Тейлора главным. Единственный способ вернуться, это стать помощником Тейлора.

Тейлор опускается на один из сетчатых стульев.

Глаза Джоша еще больше сужаются, и я вижу, как в его голове поворачиваются шестеренки.

— Это бессмысленно. Ты один из лучших, кто у нас есть, и ты делала успехи в деле Адской кухни. Почему он отстранил тебя именно сейчас?

Я пожимаю плечами, разочарование просачивается в мой голос.

— Очевидно, мафия слишком опасна для женщины, по мнению шефа. Он считает, что Тейлор подходит больше.

Тейлор молчит, выражение его лица не поддается прочтению. Я не могу понять, испытывает ли он облегчение или его так же, как и меня, раздражает это решение.

Джош наклоняется ко мне, понижая голос.

— Дело должно быть не только в деле. Что-то случилось?

Прежде чем я успеваю ответить, Тейлор вмешивается.

— Слушай, я знаю, что ты расстроена, Джейн, но мы должны решить, что делать дальше. Если шеф хочет, чтобы я возглавил дело, то хорошо. Мы будем работать вместе и докажем, что он ошибается.

Я бросаю на Тейлора взгляд.

— Речь идет не о совместной работе. Речь идет о том, что шеф подрывает мои способности из-за моего пола. Я этого не потерплю.

Джош кивает в знак согласия.

— Что ж, я согласен. Нелогично, что он так думает, когда у тебя самый высокий процент успеха в раскрытии дел. Должен быть способ переубедить его.

Я делаю глубокий вдох, понимая, что не могу позволить своему гневу затуманить рассудок.

— Ты прав, Джош. Мы должны найти способ убедить шефа, что я подхожу для этого дела. Я не позволю ему оттолкнуть меня из-за устаревших убеждений.

Вот только я не верю, что это как-то связано с его сексизмом. Как бы я ни старалась не обращать на это внимания, мне кажется, что здесь происходит нечто большее, чем просто его сексизм.

А что, если в этом деле замешан кто-то из власть имущих и шеф боится, что я его раскрою?

5

ДЖЕЙН

Ночное небо усыпано мерцающими звездами, а прохладный и легкий ветерок ерошит мою рубашку и волосы, пока я иду к парковке. Гудки машин, шаги и громкий смех нескольких моих коллег-мужчин отдаются эхом на заднем плане по мере того, как я удаляюсь от станции, а мои черные ботинки щелкают по асфальту.

— Спокойной ночи, Джейн! — Кричит детектив Купер, поворачиваясь к своей машине, и я тихонько хихикаю.

— Спокойной ночи, Тейлор. Не проспи завтрашнюю бумажную работу, хорошо? Нам нужны все и сразу, — кричу я через плечо, не оглядываясь.

— Конечно, босс!

Я хихикаю. Я и забыла, что он теперь главный в этом деле, а я — его помощница.

Я опускаю голову, и мои длинные темные волосы падают вперед, закрывая лицо, пока я сую руку в свою простую черную кожаную сумку, заглядывая внутрь в поисках ключей от машины. Я рыскаю и рыскаю, но чертов ключ так и не могу найти.

Я встряхиваю сумку и слышу звон и скрежет металла о металл. Тогда я высыпаю содержимое и… вот! Я замечаю блеск серебряных ключей. Как только я протягиваю руку вперед, чтобы вытащить сверкающую связку, кто-то хватает меня сзади, обеими руками за талию, и шепчет на ухо:

— Попалась!

По коже пробегают мурашки, сердце учащенно бьется, и, не рассчитав, я поворачиваюсь на пятке и замахиваюсь рукой. Но незнакомец быстр. Он уворачивается и ухмыляется, поднимая голову. Мои глаза расширяются.

— Маркус?

Я бы узнала эти голубые глаза где угодно. И эту захватывающую дух высокомерную улыбку. Я вижу, как он оскаливает зубы.

— Единственный и неповторимый, — говорит он, и я насмехаюсь.

— Во-первых, ты не единственный и неповторимый Маркус. Я даже не знаю, что, черт возьми, это значит, — огрызаюсь я, сузив глаза, чтобы он увидел, как я расстроена. — Во-вторых, кто вообще ходит ночью по парковке, пугая людей, да еще и в полицейском участке? Ты труп, если мой коллега заметит тебя здесь.

— Это тот охранник? — Резко говорит он, его идеально вырезанная бровь вздымается вверх. — Если уж на то пошло, то это твои коллеги трупы. Я чувствую много вещей, но страх — не одна из них.

В его глазах появляется озорной блеск, когда он осматривает меня с ног до головы. Снова дует прохладный ветерок, но на этот раз он другой. Более резкий, он развевает волосы на моем лице и на несколько секунд закрывает мне обзор. Я поднимаю руку, чтобы отодвинуть их, но он успевает первым.

Его пальцы касаются уголка моего глаза, когда он заправляет мои волосы за уши. Это вызывает покалывание по позвоночнику, но я игнорирую его и отбрасываю его руки. Когда я поднимаю глаза, ухмылка на его лице становится еще ярче. Я игнорирую молчаливую дразнилку в его глазах и прочищаю горло.

— Что ты здесь делаешь?

— Ну, — начинает он, его голос глубокий и ровный. Затем он прочищает горло и имитирует серьезное выражение на моем лице. — Я был неподалеку и подумал: эй? Джейн здесь работает. Наверное, мне стоит зайти и поздороваться.

— Или попрощаться. — Я переношу вес с одной ноги на другую и чешу щеку кончиком ключа, не скрывая раздражения.

— Да ладно, не груби.

— Ты далеко от дома, — оглядываюсь я через плечо и усмехаюсь. — И ты просто случайно оказался поблизости?

— Ага.

В его глазах загорается огонек, делая их еще более сюрреалистичными и чарующими. Я отрываю взгляд от голубых глаз и сосредотачиваюсь на его губах, которые шевелятся.

— Джейн?

Он щелкает пальцем перед моим лицом, и я бросаю на него взгляд.

— Почему ты здесь, Маркус?

— Я… — он открывает рот и снова закрывает его. Потом хмыкает. — Ладно. Это касается дела. Кое-что услышал. Пока нет ничего конкретного, но я кое-что знаю.

Эта информация интригует меня, и, хотя она волнует меня, я знаю, что должна рассказать ему. Я качаю головой и скрещиваю руки на груди.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — вздыхаю я. — Шеф Смит приказал Тейлору заняться этим делом.

— Грубому детективу? — Его темные брови поднимаются, и я в отрицании качаю головой.

— Милому. — Я ухмыляюсь, но его лицо приобретает более серьезный