Райская птица - Энн Мэтер

Клео сдержала стон. Она прижала руки к лицу, желая, чтобы каменный пол террасы разверзнулся и поглотил ее.

Все было намного хуже, чем она ожидала. Конечно, она предполагала, что у нее могут возникнуть трудности при общении с матерью Доминика, но никогда не думала, что эта женщина тут же возненавидит ее.

— Посмотри, как расстроилась Клео, — нервно заметил Доминик.

Его мать зарыдала:

— Доминик, это я расстроилась. Но какое кому до этого дело.

— Ну пожалуйста… — У Клео больше не было сил выносить все это. Она перевела взгляд с дедушки на Доминика, а потом обратно. — Я никогда не хотела останавливаться здесь. И я конечно же не хочу никого расстраивать. Будет намного лучше, если я сниму номер в какой-нибудь гостинице…

— Забудь об этом! — перебил ее старик, прежде чем Доминик успел сказать слово. — Ты останешься здесь. Решено. Если мою невестку что-то не устраивает, пусть она ищет себе место, где жить, но не ты.

— Но… — начала возражать Клео.

На этот раз вмешался Доминик.

— Ма, может, Клео лучше остановиться у меня? — предложил он, зная, что его мать будет против.

— Это абсолютно неприемлемо! — ужаснулась Лили.

Джейкоб рассмеялся.

— Молодчина, Дом! — похвалил он Доминика, прежде чем подойти к Клео. Он обнял ее за плечи. — Вот увидишь, все будет хорошо. И больше никаких номеров в гостинице, договорились?

Клео хотелось вырваться из его объятий. Что бы дедушка ни говорил, она никогда не почувствует себя здесь как дома.

— Что ж, — продолжил он с улыбкой, — думаю, это твой завтрак тут на полу. Или я ошибаюсь? Ладно. В таком случае поедим вместе.

— Отец, ты уже завтракал.

Казалось, Лили не собирается сдаваться без боя, но Джейкоб бросил в ее сторону предостерегающий взгляд:

— Я могу позавтракать дважды? Клео, мы пойдем в другое место. Здесь нужно убраться, да и обстановка оставляет желать лучшего.

Доминик смотрел, как Клео и Джейкоб уходят в дом. Затем повернулся к матери:

— Ты в порядке?

— Как будто тебе не все равно, — сдерживая слезы, ответила Лили.

— Конечно нет, — устало произнес Доминик. — Но вряд ли ты поступаешь разумно, споря со стариком. Она его внучка. У нее есть право находиться здесь.

— Она тебе нравится, не так ли? — Лили надула губы.

— Ну… да. Она ведь моя приемная сестра. Почему я должен ее ненавидеть?

— Позволь поправить тебя: она внебрачный ребенок твоего отца, — зло возразила Лили. — Она не имеет к нам никакого отношения.

— Пусть так. Но она все равно Монтоя, даже если у нее другое имя. Как бы ты ни называла Клео, она является законной наследницей «Магнолии».

— Это тебе дедушка так сказал? — Лили побледнела.

— Нет. Но, ма, здесь и ее дом. Знала бы ты, сколько пришлось потрудиться, чтобы убедить ее приехать сюда.

— Шутишь?

— Как раз нет. Послушай, мне нужно идти. Я обещал Джошу позвонить в офис, как только приеду.

— Конечно, тебе-то чего волноваться? Мой отец оставил тебе бог знает сколько миллионов, а Джейкоб передал тебе управление корпорацией. Тогда как я, я…

— Можешь делать все, что твоей душе угодно, — перебил ее Доминик. — Ты сама решила поселиться здесь после смерти папы. И ты запросто можешь купить себе другой дом.

— Мой дом здесь, — задыхаясь, прошептала Лили. — Никогда бы не подумала, что могу услышать от тебя подобное.

— Я только хочу, чтобы ты была счастлива, — возразил Доминик, пожалев, что начал этот разговор.

— Тогда не нужно было привозить ее сюда. Что подумает Сара?

— А какое ей дело до этого?

— Доминик, она твоя девушка. Она заслуживает лучшего отношения. Или тебя ослепили сомнительные прелести этой выскочки?

— Мама, ты преувеличиваешь. Сара всего лишь моя подруга. Я вижусь с ней тогда, когда хочу.

— Мне кажется, она думает по-другому, — натянуто произнесла Лили. — В любом случае я бы поспешила объясниться с ней, пока этого не сделал кто-нибудь другой.

— Ты о чем?

— Ты ведь не будешь отрицать, что ты и эта Новак вели себя очень раскованно, как близкие люди, когда я вышла на террасу.

— Не называй ее так! И что ты имеешь в виду, говоря о раскованности? Что мы делали, по-твоему?

— Откуда же мне знать?

— Ма, ради бога! — Доминик начал терять терпение. — Я просто пытался помочь ей расслабиться. Познакомься с ней поближе. Возможно, она тебе понравится.

— Вряд ли. — Лили не собиралась уступать.

— Мне нужно переодеться, — сдался Доминик. — Я еду в город.

Он понял, что спорить с матерью бесполезно. Он и без того наговорил много лишнего. Но, черт побери, должен же кто-то защитить Клео.

Завтрак с дедушкой оказался на удивление приятным.

Клео чувствовала себя так же легко, как при разговоре с Домиником. Правда, здесь отсутствовало сексуальное напряжение, которое возникало, как только они со сводным братом оставались наедине. Кто знает, что случилось бы тогда на террасе, если бы не вошла Лили. Или ей это все только кажется?

Клео чувствовала себя уютно в комнате деда, чему в немалой степени способствовали вещи, окружавшие ее.

Сначала Джейкоб высказал сожаление по поводу гибели ее родителей, и Клео почувствовала, что ему на самом деле не все равно.

Она в свою очередь извинилась за свое вчерашнее отсутствие.

— Доминик оказался прав, — ответил старик. — Мне следовало понять, что ты устала.

Клео не знала, что ответить. Несмотря на его добродушие, она ни на минуту не забывала, каким образом оказалась здесь.

Джейкоб описал ей остров и рассказал его историю. Поглощенная беседой, Клео выложила много подробностей о себе, о работе, Норе. Джейкоб и так все знал, просто пытался завоевать ее доверие.

— Наверное, тебе захочется поплавать, — заметил он, увидев ее восхищенный взгляд, направленный в сторону океана. — Можешь вечером прогуляться по берегу. Я бы сам с тобой пошел, а пока можешь искупаться в бассейне.

— О нет, мистер Монтоя, я не взяла с собой купальник, — соврала Клео.

— Если не можешь называть меня дедушкой, зови меня Джейкобом, — слегка натянуто заметил он. — С купальниками никаких проблем нет. Ты найдешь все необходимое в кабинках для переодевания. У Серены имеется целая коллекция купальных принадлежностей для случайных гостей.

— Но я ведь не случайный гость? Я бы предпочла услышать, почему вы пригласили меня сюда именно сейчас. Ведь… больше двадцати лет вам до меня не было никакого дела.