Медиум - Александр Варго

– Тьфу, – сказал Вадим. – С чем тебя и поздравляю. Впрочем, нам, татарам, лишь бы за чистую монету… – «Интересно, а не требуются им внештатные ясновидцы?» – внезапно подумал Вадим и почувствовал, как в горле образуется ком.

– Могу и о тебе похлопотать, – щедро предложил Ромка. – Слушай, – внезапно вспомнил он, – а у тебя-то как дела? Мы же с тобой целую вечность не виделись. С того самого дня связи…

– У меня неприятности, – усмехнувшись, лаконично объяснил Вадим. – Да и сущность астральная привязалась… Переночевать пустишь, если заявлюсь в темное время? Или ты ночами по сексу?

– Ага, вручную, – подыграл Роман. – Жанна из дома выгнала? Приходи, конечно, о чем речь? Пузырек только не забудь…

Он отключился, проверил оставшиеся на счету деньги, погрузился в раздумья. Ромка Переведенцев – замечательный парень. По призванию технарь – из любой железки, оказавшейся под рукой, сварганит требуемый элемент – хоть подзорную трубу, хоть детекторное устройство. В остальных областях тоже не профан, умеет отличать интермедию от интерлюдии, и гипотезу от гипотенузы. В семейной жизни счастья не испытал. Безграмотная блондинка, на которой он имел глупость жениться, долго не могла поверить, что дети появляются не из шляпы фокусника. И Ромка не был готовым к курсу молодого отца. Кричащее чадо перепоручили теще с тестем, живущим в провинциальном городе, блондинка загуляла, куда-то испарилась, а когда Ромка, влекомый нахлынувшими отцовскими чувствами, отправился к бывшим родственникам за ребенком, на него спустили всю милицию заштатного уезда, и пришлось срочно делать ноги. И вообще, Роман по жизни был скорее невезучим, чем везучим…

Вариант с приятелем он решил приберечь. Не хотелось подставлять бывшего коллегу. Для начала он решил проработать одну не вовремя пришедшую мысль. К пяти часам вечера он сидел на лавочке у проезжей части напротив десятой хирургической больницы и делал вид, что изучает рекламный листок торгово-мошеннического предприятия «Колорадо». Со всех сторон шумел город, изрыгая лязг и характерные запахи. На остановке толпились бюджетники и пенсионеры, поджидая муниципальный троллейбус. У памятника неизвестному водопроводчику, с существованием коего город был вынужден мириться уже второй год (в каждом городе свои Церетели), фотографировались неразумные японцы. Конец рабочего дня, из ворот больницы, являющейся попутно крупным исследовательским центром, выходили люди. Выплыла медсестра Елизавета Павловна в симпатичной кофточке (Вадим напрягся, прикрылся газеткой), девушка постояла посреди аллеи, надеясь кого-то высмотреть, вздохнула, сделала грустную мордашку и медленно слилась с людским потоком. Возникло мощное желание подбежать к ней и немедленно выполнить всё, что обещал. Он впился мертвой хваткой в лавочку, обуздывая страсти. Справа от здания располагалась парковка для персонала, куда и завернула Елизавета. Через минуту она выехала на видавшей виды белой «шестерке» и исчезла в суете большого города. Вадима охватило беспокойство – если неимущие медсестры приезжают на работу на собственных колесах, то что говорить о заведующих целыми отделениями?

Он нашел в кармане визитку, оставленную Качуриным, отстучал номер. Кто мешает воспользоваться услугами? Человек на зарплате, возмущаться не будет…

Галина Юрьевна вышла из ворот без четверти шесть – Вадим вспотел от волнения. Скатал газетку в трубочку, поднялся. С женщиной за сутки произошла разительная перемена. Это был другой человек – если раньше он сомневался, то теперь ее виновность чувствовал нутром. Моложавость испарилась – вместе с женственностью и стремлением нравиться. Она была разозлена, хмура, подавлена. Прическа съехала набок, но она этого не замечала. Вышла из ворот, остановилась – словно слабовидящая перед незримой опасностью. Полезла в сумку, достала телефон. Вадим подходил бочком, спрятавшись за спиной нежно сомкнувшей ладони парочки. Она скользнула по нему взглядом, нахмурилась, поймав неприятный импульс из подсознания. Вспомнить не должна, трудно соотнести нормально одетого мужчину с лохматым пациентом в простыне, который присутствовал при допросе и не вымолвил ни слова. Кто-то толкнул ее, Галина Юрьевна спохватилась, прижала к груди сумочку, засеменила к парковке. Вадим обогнул парочку, и когда женщина прижала телефон к уху, почти поравнялся.

– Это я, – угрюмо вымолвила женщина. – Вы хотели встретиться? – выслушала, помялась. – Хорошо, через полчаса я там буду. Надеюсь, мне не придется делать заказ?

Кажется, у нее была аллергия на неприятных собеседников. Напряженное лицо покрылось пунцовыми пятнами. Грудь вздымалась – еще немного, и она бы начала задыхаться. Знакомый аллерголог рассказывал невероятный случай: в далекой Канаде у молодой девушки была аллергия на арахисовое масло; парень за пару часов до свидания скушал бутерброд, обильно сдобренный этой гадостью, поцеловал девушку, после чего она мгновенно скончалась от анафилактического шока. Галине Юрьевне, впрочем, столь анекдотичная смерть не грозила. Она швырнула телефон в сумочку и зашагала на парковку. «Опоздал», – с грустью подумал Вадим. Серебристая «Хонда» размашисто вписалась в поворот, подрезав неторопливо коптящий «Москвич», и помчалась к перекрестку, где горел красный. Он выбежал на дорогу с протянутой рукой, едва не став жертвой дорожно-транспортного происшествия. Тормоза у бежевой «Корсы», по счастью, были хорошо отлажены.

– Рановато прощаетесь с жизнью, Вадим Сергеевич, – высунулась из окна украшенная черными очками физиономия Бориса. – Будем глазки строить? Или поедем?

– А вот сейчас ты, парень, успел к самой раздаче, – похвалил Вадим, прыгая в машину. – Цепляйся к серебристой «Хонде», и давай договоримся, что ты не будешь задавать лишних вопросов…

Этот парень, отваленный от щедрот свалившим за кордон Качуриным, все же был какой-то странный. Не сказать, что полная бестолочь, но с тормозами, как и у машины, полный порядок. Такое ощущение, что он только покурил, но не сигарету. Ухмылялся под нос, вел машину медленно, словно совершенно не умел этого делать, умудряясь при этом никуда не влипнуть. Сбоку было видно, как под левым глазом у Бориса никак не проходит синячище, усиленный заштопанной царапиной.

– Брился, – пояснил он, чувствуя, что Вадим хочет спросить, но не решается. Вадим пожал плечами. Лично его ответ устраивал. «Хонда» вышла на кольцевую, примостилась в правый ряд. Плотное движение не позволяло встать ближе, до Ордынской было четыре машины. Но Борис удивил – пропустил чадящий фургон и, врубив звуковой сигнал, вклинился между его кормой и перепуганным «жигуленком». «Корсу» тоже вынесло на правую полосу, при этом никто почему-то не пострадал.

– Бедовый ты парень, – пробормотал Вадим, не заметив, как повернули в примыкающий переулок. А когда опомнился, было поздно, магистраль отъехала, они прыгали по колдобинам.

– Ты куда?! – завопил он. – Потеряем фигурантку!

– Не потеряем, – замотал головой Борис. – Она с кольца уйдет только вправо – разве что по воздуху перескочит. Догоним, перегоним, как два пальца. Не волнуйтесь, Вадим Сергеевич, клювом не прощелкаем.

– Ты просто заражаешь меня оптимизмом, – выдохнул Вадим, смахивая пот со лба. – Смотри, Борис, тест на профпригодность можешь не пройти. Прокатишь меня – пожалуюсь Качурину.