Брат Волк - Мишель Пейвер

За минувшие семь дней единственными, кого в изобилии встречали Торак и Волк, были птицы и мыши-полевки. А однажды Торак заметил — причем они появились так неожиданно, что у него сердце чуть не остановилось, — целую группу охотников: троих мужчин, двух женщин и собаку. К счастью, им с Волком удалось незамеченными ускользнуть прочь. «Держись от людей подальше, — предупреждал его отец. — Если они узнают, на что ты способен…»

Торак не понимал, что означает это предостережение, но знал, что отец прав. Впрочем, он вырос вдали от людей и не желал иметь с ними ничего общего. Кроме того, теперь у него был Волк. И с каждым днем они с Волком все лучше понимали друг друга.

Торак уже догадался, что язык волков — это сложная совокупность жестов, взглядов, запахов и звуков. Жесты включают в себя движения морды, ушей, лап, хвоста, плеч, шерсти или даже всего тела. Многие из них едва заметны: слабейшее покачивание или подергивание. Большая часть жестов не сопровождается звуками. Теперь Торак понимал довольно много таких жестов, хотя учить их ему не пришлось — скорее, он их постепенно вспоминал; во всяком случае, у него было именно такое ощущение.

И все же была одна вещь, которой, как он знал, он никогда овладеть не сумеет, потому что он — не волк. Он называл это про себя «волчьим чутьем»: дар Волка безошибочно улавливать любые мысли и настроения Торака.

У Волка, впрочем, тоже были свои настроения. Иногда он становился настоящим детенышем со щенячьей любовью к ягодам и полной неспособностью хотя бы минуту посидеть спокойно. Например, в тот раз, когда Торак проводил обряд наречения его именем Волк, он без конца дергался, вскакивал, а потом взял да и слизал весь красный ольховый сок, которым Торак намазал ему лапы. А в иных случаях он действительно был для Торака провожатым: Волк загадочным образом совершенно точно знал, куда им нужно идти. Но если Торак пытался спросить его об этом, он отвечал всего лишь: «Я просто знаю».

А в эти минуты Волк не был провожатым. Он был волчонком. И морда у него вся была перепачкана черникой, и он, повизгивая, просил еще.

Торак засмеялся и оттолкнул его.

— Больше не получишь! Мне дело нужно делать.

Волк отряхнулся, улыбнулся ему и отошел в сторонку, собираясь немного вздремнуть.

Целых два дня у Торака ушло на то, чтобы очистить скелет оленя от мяса. Он ведь дал обещание и обязан сдержать свое слово — ни крошки не должно пропасть зря. Этого требовал старинный договор, заключенный между охотниками и Великим Духом. Если охотник бережно относился к убитому животному, Великий Дух посылал ему новую добычу.

Но до чего же эта работа оказалась тяжелой! Чтобы быстро и правильно освежевать тушу и снять мясо с костей, нужна долгая практика. У Торака далеко не все получалось как надо, но он очень старался.

Сперва он вспорол оленю брюхо и отрезал кусок печени для хранителя племени. Остальную печень он нарезал полосками и положил вялиться. Поколебавшись немного, кинул небольшой кусок Волку, и тот моментально сглотнул подачку.

Затем Торак освежевал тушу, аккуратно и чисто отделив шкуру от мяса с помощью скребка, сделанного из оленьего рога. Шкуру он промыл в воде, посыпал ее толченой дубовой корой, чтобы потом легче было содрать шерсть, и растянул шкуру между двумя молодыми деревцами — повыше и подальше от жадного волчьего языка. Высохшую и распушившуюся шерсть он соскреб, по неумению несколько раз продырявив шкуру, и принялся размягчать кожу, втирая в нее кашицу из оленьих мозгов. Затем он еще раз вымочил кожу в воде, высушил ее и получил вполне приличный материал для плетения веревок и лесок.

Пока шкура сохла, Торак нарезал мясо тонкими полосками и подвесил над костром из березовых дров, дающих много дыма. Когда полоски мяса слегка подвялились, он старательно отбил их двумя камнями, делая как можно тоньше, и скатал их в небольшие, но очень плотные клубки. Мясо было отличное. Одна такая полоска — и можно запросто продержаться полдня.

Внутренности Торак вымыл, вычистил и тоже повесил вялиться над костром. Из желудка выйдет отличный бурдюк для воды; из мочевого пузыря — запасная трутница; в кишках хорошо будет хранить орехи. Легкие достанутся Волку. Большую их часть Торак высушил и отложил на потом — придется сперва самому жевать их во время дневной и вечерней трапезы, а потом выплевывать и отдавать волчонку, ведь волчата едят только отрыгнутую пищу; впрочем, он и сейчас дал волчонку приличный кусок, чтобы тот поиграл с мясом. А поскольку у него не было ни одной посудины для готовки и не в чем было сварить клей, ему пришлось и оленьи копыта отдать в полное распоряжение волчонка, и тот неутомимо грыз их, пока не разгрыз на мелкие кусочки.

Затем Торак промыл длинные спинные жилы, которые отложил в сторонку еще во время разделки туши, хорошенько отбил их камнями, сделав совсем плоскими, а потом принялся расчленять их на отдельные волокна. Эти волокна использовались в качестве ниток для шитья одежды и обуви. Торак высушил их и натер жиром, чтобы они стали эластичнее. Нити, конечно, получились далеко не такими ровными и гладкими, как те, которые делал отец, но Торак решил, что и такие сойдут. Во всяком случае, они были достаточно прочными и уж точно пережили бы любую одежду, которую он решил бы сшить с их помощью.

И наконец он дочиста выскреб рога и самые длинные из костей и связал их в отдельный пучок, намереваясь затем расщепить их и превратить в рыболовные крючки и наконечники для стрел.

Работу Торак закончил только на второй день к вечеру. Он сидел у костра, чувствуя в желудке приятную тяжесть от съеденного мяса и неторопливо вырезая ножом свисток из глухариной косточки. Нужно же было как-то подзывать волчонка, который постоянно убегал слишком далеко, в одиночку шныряя по Лесу. Но волчий вой тут не годился: он был слишком громок. Те охотники, которых видел Торак, вполне возможно, по-прежнему были где-то неподалеку, так что рисковать не хотелось.

Закончив вырезать свисток, он решил его опробовать и был страшно разочарован: из свистка не удавалось извлечь ни звука. Торак выругался. Отец делал для него бесчисленное множество таких свистков, и они всегда издавали чистый свист, очень похожий на птичий. Почему же этот молчит?

В отчаянии Торак решил в последний раз попробовать свистнуть и подул в свисток изо всех сил, но свиста не получилось. Так что он очень удивился, когда Волк вдруг вскочил, точно его ужалил шершень, и вопросительно посмотрел на него.

Торак тоже вопросительно смотрел то на вскочившего волчонка, то на злополучный свисток. А потом снова попытался свистнуть.

И снова звука не последовало. Но на этот раз Волк коротко зарычал, потом заскулил, словно показывая, что ему это не нравится, но он все же не уйдет, чтобы не обидеть Торака.

Торак в порядке извинения ласково почесал волчонка под нижней челюстью. Тот вздохнул и плюхнулся на землю с таким выражением, словно хотел сказать: нечего было и звать, если тебе от меня ничего не нужно!

Заря на следующий день была особенно ясной, и, когда они снова вышли в путь, настроение у Торака было приподнятым.