Ловчий в волчьей шкуре - Владимир Свержин

По ее собственным заверениям, граф просто «зашел угостить ее засахаренными фруктами» и между ломтиками груши и персика очаровательная принцесса задала абсолютно, как она говорила впоследствии, невинный вопрос:

– А скажите, ваше сиятельство, в вашем замке есть призраки?

– Нет, – любезно заверил потомок Красного графа, надеясь порадовать гостью. – Вы можете отдыхать спокойно. Тут вас ничто не побеспокоит, готов поклясться в том своей честью.

Не тут-то было! Свернуть Алину с намеченного пути может лишь Алекс, и только долгим страстным поцелуем.

– Фи, это так несовременно! – возмутилась она и скорчила недовольную гримаску. – Как вы можете коснеть в дремучем мракобесии, достойном эпохи Пипина Короткого?! Вот, скажем, в Англии замки без призраков даже в дар уже давным-давно никто не принимает.

– И что же, в вашем палаццо тоже водятся привидения? – поинтересовался де Монсени.

– Ну конечно, – с воодушевлением в голосе заверила Алина. – В моей родной Гуралии, между прочим, так и говорят: «Замок, лишенный бестелесных обитателей, – не жилище, а всего лишь стены и башни, пригодные для обороны». Вот, скажем, у нас, – продолжала щебетать ее высочество, – до того, как мой дорогой супруг очистил округу и сам замок от нечисти, жил кровожадный великан-людоед. Его привидение и по сей день таскается по замковым подземельям, ужасно воет.

– И что же, ест людей? – хмыкнул граф де Монсени.

– Ну что вы, ваше сиятельство! Призрак не может есть живых людей. Он поедает их тени, особенно в полдень. Это у него обеденный час, – пояснила Алина. – Ох, как я люблю вечерами в новолуние послушать его душераздирающий вой. Это так романтично, так пикантно! К тому же, постоянно напоминает о непревзойденной храбрости моего супруга.

– У нас ничего такого не водится, – с сожалением покачал головой хозяин. – Вот разве что этот демон. Поговаривают, что он тут обитает не меньше двух сотен лет, то появляется, то исчезает. Последние два года от него воистину прохода нет.

– Ну, демон – это, конечно, мило, – со вздохом согласилась Алина, маняще блестя черными, как майская ночь, глазами из-под длинных полуопущенных ресниц. – Но это все-таки в лесу, а там, знаете ли, столько комаров, что не до оборотней. Я вот слышала, есть такие замки, где этих призраков ну просто видимо-невидимо. Вот, скажем, поблизости от нас, в Трансильвании, не так давно жил граф Влад Цепеш, по прозвищу Дракула. Рассказывают, что он пил кровь своих жертв, как добрые христиане – вино причастия. Так в его замке просто шагу нельзя ступить, чтоб не наткнуться на призрак. Или вот замок Синей Бороды…

Худое лицо графа де Монсени передернулось, будто кто-то подкрался сзади и дал ему хорошего пинка.

– Барон Жиль де Ретц никого не убивал, кроме врагов своей родины, – меняясь в голосе, процедил мой господин. – Он был храбрецом и верным сыном матери нашей, католической, церкви.

– Ну что за глупости, – небрежно отмахнулась дочь гуральского короля, недовольно морща точеный носик. – Рассказывают, что этот мерзкий колдун-душегуб прикончил сотни невинных мальчуганов, отыскивая секрет вечной молодости.

– Рассказывают также, – жестко отрезал хозяин замка, покраснев от гнева так, что лицом мало отличался от алого бархата своего джупона, – что маркиз де Караба – сын мельника и отродясь не убивал никаких великанов. Некоторые даже уверяют, что за него это сделал кот. Правда, я в это не верю. И вам, сударыня, не рекомендую верить досужим бредням!

Вот такой вот засахаренный лимон получился, доложу я вам, друзья мои.

Так уж получилось, что я слышал конец беседы. Не то чтобы намеренно подслушивал – не подумайте! Не в моих правилах совать нос в дела господина. Я просто искал графа, чтобы сообщить ему о прибытии гонца. И не какого-нибудь, а от самого нашего герцога Филиберта II. А поскольку дверь была чуть приоткрыта, а Господь наделил меня чрезвычайно тонким слухом, то весь разговор о призраках и демонах тут же долетел до меня, точно дорожная пыль, которую ветер срывает с большака и несет, сам не ведая куда, без всякого намерения и цели. Кому же вздумается пенять на ветер?

Вот и я ненароком услышал чужие слова и уже готов был позабыть о них, как подобает доброму слуге, но тут меня осенила мысль: не скрою, со мной иногда такое случается. Пришедшая в голову идея мне самому показалась непростой в исполнении, однако, прошу извинить и понять, я был доведен до отчаяния. Упорнейшие поиски злокозненного клыкастого демона в зверином обличии, как я ни бился, все никак не приносили победы. Уж я ли не усердствовал, я ли не силился перехитрить мерзкую тварь.

Но ведь если и впрямь коварный истребитель савойской знати не свой простой и незамысловатый брат-оборотень, а зловредный демон, лишь притворяющийся, как меня потом научил хвостатый профессор, – хомо метаморфум, то следует незамедлительно просить подмоги у фра Анжело.

Конечно, вряд ли наш капеллан умеет воскрешать умерших, но, ей-богу, неужто ему не под силу вызвать душу, чью-нибудь из убиенных? Совсем на чуток, – я же не прошу надолго, лишь на самую малость отвлечься от ангельского пения и вкушения нектаров в райских кущах, чтобы свершить правосудие и покарать гнусного убийцу. Кому как не покойнику знать, откуда приходит демон и куда затем девается?

Размышляя так, я стоял под дверью и едва успел отскочить, когда та распахнулась. Слава богу, что успел, ибо распахнулась она с такой силой, что, промедли я полмига, на лбу выросла бы шишка величиной с рог неуловимого зверя-единорога. Представьте себе, спаси нас господи, рогатого волка-оборотня – это совсем уж позор какой-то!

– Что ты здесь делаешь, Рене? – гневно прикрикнул граф де Монсени, метнув на меня такой яростный взгляд, что я попятился и чуть было не заскулил.

– К вашему сиятельству прибыл гонец от нашего доброго герцога Филиберта, – согнувшись в поклоне, доложил я. – Мы встретились неподалеку от замка, я сопроводил его.

– Занимайся своим делом, – все так же недовольно рявкнул монсеньор Констан, поднимая кулак к моему носу. Затем добавил, с трудом смиряя гнев: – Где он?

Признаться, мне редко доводилось видеть своего господина таким разъяренным. Конечно, в разговоре с принцессой он изо всех сил старался сдерживать обуревавшие его чувства, а от меня ему не было нужды таиться. Лицо храброго графа де Монсени пылало яростью, подобно раскаленному тиглю, что, в сочетании с иссиня-черной бородой, заставило бы попятиться любого безумца, посмевшего заступить путь.

Должен вам сказать, моего господина нельзя было назвать красавцем, не рассорившись с истиной. Но всякий, кто видел его хоть раз, запоминал так, что смог бы описать даже спустя десять лет. Высокий, сухощавый, точно изможденный многомесячным постом, он, тем не менее, отличался силой, неожиданной в не таком уж мощном, на первый взгляд, теле. Лицо его поражало худобой и резкой угловатостью. Глубоко посаженные глаза смотрели прямо и храбро, так что иных от этого взгляда брала оторопь. И, конечно, облик моего господина довершала борода. Столь безукоризненного черного цвета мне ни прежде, ни теперь видеть не доводилось.