Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон

Аманда выдавила слабую улыбку. Она смотрела, как Зельда закручивает светло-русые волосы Николаса ему за ухо, как он щурится от смеха. Ей захотелось в туалет.

Джеки, заглянув через плечо Рашенды, увидела, как Аманда, отодвинув в сторону Бриджит, медленно прошла по каменному полу, высоко подняв голову, плечи, уголки губ опущены. Скорее всего она слегка перебрала, приняв слишком много таблеток на свой обычно пустой желудок.

— Она просто потрясающая, кровь с молоком.

Рашенда расхваливала достоинства восходящей звездочки модельного бизнеса Дианы, ее «открытия», которая скорее всего ничего собой не представляла. Работой Рашенды было находить новые таланты на улицах и передавать их в руки «Ла мод», но последняя ее находка относилась ко временам Мартина Эндерверста — больше двух лет назад.

— Она сидела на тротуаре у дверей какой-то парикмахерской и рыдала. Ну просто воплощение сладострастия. Мне хотелось съесть ее на месте. Я спросила, в чем дело. Она ответила: «Они не хотят подстригать меня, потому что у меня не хватает денег». Я сказала: «Ну и слава Богу! Такая красивая девушка, как ты, не должна портить свои волосы в этой парикмахерской. Ты божественна!»

Шляпа Рашенды нависала над ее правым глазом как растопленный горячий шоколад, заканчиваясь маленькой завитушкой под подбородком. Она затянулась так, что осталась только треть сигареты.

— Совсем как в этом… как он называется…

— «Пигмалион»?

— Да нет же… — Рашенда раздраженно щелкнула пальцами. — Фильм, где снимается Одри Хепберн… «Моя прекрасная леди». Речь идет об огромнейшем потенциале. Она как раз то, что нужно в настоящий момент, все в ней в избытке — и большая грудь, и полные бедра. Конечно же, на ней ничего не сидит. Вообще ничего!

Рашенда посмотрела не закрытым шляпой ярко накрашенным глазом-бусинкой на Джеки, словно говоря: «Я же тебе рассказывала».

— Проблема в нехватке времени. Нужно подобрать одежду для шоу и убедить фотографов, что модели в ней выглядят хорошо.

Рашенда закинула голову назад и осушила бокал мартини, оставив на кромке след от своей ядовито-фиолетовой помады. Затем покрутила ножку бокала в руках.

— И какой у нее размер? — Джеки представила скандальное шоу, в котором часто принимали участие толстушки.

— Сорок шестой с половиной.

Джеки оторопело посмотрела на Рашенду.

— Да-да, я знаю, звучит невероятно. Представляешь, Диана раньше никогда не пробовала минеральной воды. Пила только воду из-под крана. При этом у нее прекрасная кожа. Удивительно, не правда ли?

Рашенда взяла у проходящего мимо официанта в белой ливрее еще один бокал. За официантом шла девушка в красном вельветовом пиджаке а-ля Джавахарлал Неру с подносом, на котором гнездо с перепелиными яйцами окружали лужицы красной икры.

— Понимаешь, только плоть смотрится так, как надо, и ничего с этим не поделаешь.

Джеки смотрела, как официантка, проходя через толпу, предлагает гостям блюдо. Она видела вельветовый рукав ее пиджака, тонкую загорелую руку, держащую поднос, и жадный взгляд Саймона, который, вытянув шею, наблюдал за девушкой. Наконец он взял яйцо, обмакнул его в икру и поднес к губам, как будто собираясь насладиться невинностью девушки-официантки, которая зарделась и опустила голову, так что волосы упали ей на лицо.

— Посмотри, что он делает сейчас с Тицианой! — Для пущей убедительности Рашенда медленно моргнула жирно подведенным глазом. — Не хотелось бы упускать эту возможность.

Рашенда схватила Джеки за руку и потащила ее туда, где Саймон собирал вокруг себя разодетых красоток. Большинство из них, источая сладострастие, бросали на него томные взгляды, но некоторые напряглись, словно кошка перед прыжком, ожидая подходящего момента, чтобы вырвать его из когтей соперницы.

— Саймон, — выдохнула Рашенда, став рядом с ним и прижав его к груди так, как будто она уже потеряла всякую надежду его найти и вот наконец встретила. Она подмигнула Джеки из-за плеча: — Дорогая, твоя статья в «Ла мод» потря-са-а-ающая. Ты неистощима! — Затем Рашенда бросила взгляд на красоток: — Девушки, погуляйте, детское время закончилось. — Она властно положила руку на лацкан пиджака Саймона: — Нам необходимо поговорить.

Джеки повернулась, чтобы незаметно уйти, но ее крепко держали за руку.

— Давай поговорим за ленчем, — сказал Саймон Рашенде. Затем он повернулся к Джеки, крепче сжал руку и прижал ее к себе: — А с тобой мы поужинаем. В пятницу вечером. — Он понизил голос: — Когда я вернусь из Нью-Йорка. Возможно, раньше. Нам многое надо обсудить.

Джеки уставилась на свои туфли. Краем глаза она видела, как красотки-хищницы заволновались, встряхивая гривами и облизывая зубы кончиками языков.

— Отлично! — сказала она и посмотрела ему прямо в глаза, досчитав до трех.

Пять, четыре, три, два, один… Начали!

Эмбер Бест в длинном пальто подходит к камере, которую держит высокий мужчина, не вошедший в кадр. Полы пальто развеваются, и взору предстают длинные обнаженные ноги в боксерских шортиках. Эмбер подходит к камере ближе и наклоняет голову, чтобы спрятаться от яркого света. Она улыбается.

Изображение начинает дрожать, затем картинка восстанавливается, и в кадр попадает проезжающий лимузин, в котором видны женские ноги на заднем сиденье и мужская рука на них.

Крупным планом мужчина в пиджаке под змеиную кожу. Он развалился в кресле-качалке. Титры внизу экрана: «Феликс Кэт».

— Я считаю, что весь успех Эмбер заключался в ее умении находиться в гуще событий. Она была топ-моделью до самого конца семидесятых годов, последнего времени, когда модели знали свое дело. Они любили поразвлечься, были умными и стильными, а не просто куклами. — Мужчина ухмыляется и затягивается сигарой. — У этих цыпочек все было под контролем. Куда бы они ни шли, мы следовали за ними. Они зажигали на всех вечеринках, и не только с парнями из рок-групп, но и со всякими знаменитыми актерами, певцами, гонщиками… с кем только не зажигали! Вот это было время! И Эмбер была среди них номер один.

Следующий кадр — красная ковровая дорожка, вдоль которой выстроились фотографы. Камера переключается на оживленную толпу в вечерних костюмах на верхних ступенях лестницы. В объектив попадают принц Уэльский и Эмбер Бест в платье с блестками, сверкающими в свете вспышек.

Крупным планом Уимблдон, центральная площадка. Борг и Коннорс разыгрывают подачу. Борг отбивает мяч, зрители взрываются аплодисментами. Крупным планом ряд зрителей под королевской ложей. Камера задерживается на широкополой соломенной шляпе, слышится голос арбитра: «Смена мячей». Шляпа приподнимается, и становится видно ее владелицу. Это Эмбер Бест. Рядом в больших солнцезащитных очках смуглый мужчина с прической «афро».

В кадре вновь Феликс Кэт.