Бог в человеческом обличье - Татьяна Коган

Крестовский давно привык раскладывать любой трек на слои, как файл PSD в фотошопе. Песня начинается со слоя background, затем добавляются новые дороги, громкость которых корректируется так же, как степень прозрачности слоя.

Илья поставил стул напротив кровати, уселся, вытянул руки вперед, как если бы собирался играть на фортепиано, и опустил их на жесткий матрас. Провел пальцами по воображаемым клавишам, прислушался к звучанию. А потом стал наигрывать случайные мелодии.

Марине больше нравилась гитара. У нее было несколько любимых песен, и она часто просила Илью исполнить их. Первое время он с радостью соглашался, но однотипный репертуар очень скоро начал выводить его из себя. Бесконечный повтор убивает красоту самой гениальной мелодии. А вкусы Марины оставались неизменны.

Воображаемая музыка не спасала от скуки. Илья раздраженно встал. Стул с грохотом упал. Интересно, как долго человеческая психика способна выдерживать полную изоляцию? А от клаустрофобии кто-нибудь умирал? Физическая смерть от подобной напасти, скорее всего, явление редкое, куда реальнее повредиться рассудком. Крестовский не испытывал страха перед замкнутыми пространствами, но вакуум, в который его поместили, все больше походил на пытку.

– Послушайте! – выкрикнул он сердито. – Если вы объясните, для чего все это, я пойду вам навстречу. Как я могу сочинить песню, если думаю только о том, почему я здесь и кто вы такие?

Вместо ответа погас свет. Подвал погрузился в непроницаемую тьму. Илья на ощупь добрался до того места, где находился выключатель. Пощелкал кнопкой – тщетно. Кто-то целенаправленно обесточил щиток.

Но это было не самое страшное.

В комнате совершенно явственно ощущалось чье-то присутствие. Цепкий чужой взгляд, неоднократно появлявшийся за последние сутки, снова держал на прицеле. По спине пробежал холодок. Илья невольно поежился.

Им там мало того, что он сдыхает от скуки и неизвестности? Так они еще и свет вырубили. Что будет дальше? Отключат воду? Снова изобьют? Долбаные извращенцы!

– Знаете что? Идите вы на… – громко выругался он. – Вы достали уже! Слышите? Достали!

Он шагнул к кровати, но споткнулся об упавший стул и чуть не растянулся на полу. Матерясь и проклиная своих тюремщиков, Илья рухнул на постель. Спать не хотелось – да и не смог бы он заснуть в таком состоянии. Обычно он не испытывал проблем со сном. Даже в стрессовые периоды с легкостью отключался, едва голова касалась подушки. Марина подшучивала над ним, – мол, вот что значит молодой незамутненный разум. То-то бы она удивилась, увидев, как он мучается от бессонницы, пялясь в черноту потолка.

Сочинить песню! Придумали же такое!

Даже имейся у Ильи вдохновение и ресурсы, он вряд ли бы стал творить в подобных условиях. Он не негр на галерах, чтобы беспрекословно выполнять приказы. Кем тюремщики себя возомнили? Хрен им, а не песня.

Он порывисто поднялся, принял упор лежа на полу и начал отжиматься. Тело отчаянно просило движений. Выполнив несколько подходов, переключился на упражнения на пресс. Он надеялся, что физическая усталость притупит душевное смятение. Но чтобы по-настоящему устать, ему требовалось нечто потяжелее, чем физкультура. Несколько раз в неделю Илья регулярно выделял полтора часа на пробежку или занятия в зале. Друзья шутили, мол, Крестовский надрывается, чтобы радовать фанаток спортивной фигурой, но они ошибались. Илье нравилось чувствовать себя сильным и выносливым, к тому же тренировка на пределе возможностей вычищала из головы ненужный хлам. А отличное тело шло бонусом.

Ощутив долгожданное жжение в мышцах пресса, Илья сел, обхватив колени руками, и выдохнул. Бездействие становилось невыносимым. Похитители выбрали самый эффективный метод давления. Сколько там прошло минут после гордого решения игнорировать приказ? Двадцать? Тридцать? А он уже всерьез колебался. Легко же его, оказывается, сломать.

– Хорошо! – проорал он в пустоту. – Хорошо, я попробую! Но мне нужен синтезатор или гитара! Хоть какой-нибудь инструмент!

Вспыхнувший свет больно резанул по глазам. Илья зажмурился.

В дверь коротко стукнули. Он осторожно поморгал, давая глазам привыкнуть, и повернул голову. На верхней ступеньке лежала очередная записка. «Наденьте», – прочитал он.

Илья огляделся, разыскивая повязку. Она валялась под лестницей. На этот раз сомнений не было. Он пробовал не подчиняться, и его сперва избили, а затем заставили вариться в собственном соку. Надо признать, первая часть наказания пугала куда слабее второй. Еще одни сутки наедине со своими мыслями – и он завоет от скуки. Что, если сменить тактику? Вдруг готовность к сотрудничеству обернется для него большей выгодой? Илья поднял маску и натянул ее на глаза.

Утро выдалось прохладным и дождливым. Ранее отчетливо различимый, агрессивно возвышающийся на горизонте даунтаун теперь растворился в пелене тумана. Асимметрично расположенные прямоугольники небоскребов едва угадывались на фоне серого неба. Хайвей 401 двигался в безостановочном режиме, улица Янг, уходившая в туманную морось центра Торонто и умиравшая у самой кромки Озера, почти стояла.

Вика любила дороги. Поэтому заранее забронировала себе квартиру с видом на городские магистрали. Ничто так не умиротворяет, как созерцание широких полос уложенного асфальта и беспрерывного движения автомобилей.

Увидев в паспорте визу, Вика ожидала, что безудержное счастье и дикий восторг захлестнут ее. Но эйфории не было. Просто внезапно стало легко. Невыносимо, безупречно легко. И настолько комфортно и гармонично дышалось в этой тихой, спокойной радости, как будто так было всегда. Как будто не было отвратительного, тягостного лета и мучительного ожидания. Как будто кто-то другой страдал, не она.

Первые несколько дней Волина не могла насмотреться на визу. Не проходило и часа, как она вновь открывала паспорт, чтобы удостовериться в наличии благословенного документа. А потом взяла на работе отпуск и купила билеты.

Вика думала, что за десять часов полета издергается от нетерпения. Но в итоге, едва усевшись в кресло, мгновенно отключилась и проснулась лишь при посадке в Торонто. Оставалось последнее препятствие – паспортный контроль. Перед отлетом начиталась на форумах страшных рассказов о том, что при малейшей неточности в ответах канадцы не впускают в страну. Но и здесь все прошло без заминок. Вдобавок ее чемодан приехал первым на багажной ленте, такси ждало у выхода в город, доставило ее без пробок по нужному адресу. После месяцев неудач сплошное везение казалось невероятным.

Машина остановилась у высокого красивого здания на пересечении Шеппард и Янг, где Вика сняла квартиру. Водитель-индус выгрузил чемодан и лучезарно улыбнулся, заработав щедрые чаевые. Взяв у консьержа ключи, Волина поднялась на восемнадцатый этаж.

Квартира была двухкомнатная, со спальней и гостиной, светлая и уютная. Главную ценность представлял изумительный стеклянный балкон, откуда открывалась сказочная панорама города. Вика скинула кроссовки и выбежала на импровизированную террасу, по-детски зажимая рот ладонью. Несколько минут она стояла, вцепившись в перила, ошеломленная, очарованная. А затем плюхнулась на мягкий стул и уже более спокойным взглядом окинула пейзаж.