Я иду искать - Юлия Шутова

принесла и конфеток. Девчачий вариант, слатенький. Ну мы, этсамо, за покойника, за мужа ейного, не чокаясь, конфеткой закусили. Поговорили, то-се. Ну и этсамо… После она домой пошла. Завтра, грит, приду, пирога те, Коляныч, занесу, с капустой. Ага. Я, значица, жду, а Викторна не идет. Она ж никогда не обманывала, если грит, что придет, значица, придет. Ну, я свою смену отдежурил, дай-кось, думаю, добегу до нее, может, приболела. Ну и побег. Стучался – не открывает. Тут соседка вышла. Не стучися, грит, нету Викторны, убили. Во как. Давай-кось с тобой помянем, что ли, рабу божью. – Он снова плеснул самогона в мутное нутро стаканов.

Ничего нового я не узнал. Несчастная Викторна, Нефедова то есть, никого не ждала, ни с кем встречаться не собиралась, топала себе до дому. Тут ее убийца и прищучил. Опять же, получается, что жертва случайная. Ему все равно, кого убивать.

Когда я от Ищука вышел, стемнело уже, так что на другой берег во Власьеву рощу я уже не поехал. В другой раз.

Элла

В западне

Я чувствую, кто-то идет за мной. Беспокойство зудит под шкурой. Покалывает кончики пальцев. Подвывает монотонно в ушах. Или просто паранойя? Не знаю. Раньше такого не случалось.

Но все случается однажды.

Однажды я перекинулась. Изменилась, получила кусочек свободы, как кусочек сахара собака, что хорошо служит хозяину. Я не собака. У меня нет хозяина. Я волк. Но сейчас мне кажется, что это я – объект охоты.

Они ищут меня. Они кружат вокруг меня. Невидимые тени. Смотрят сквозь прицелы, разматывают сети, достают ножи. Я теряюсь, кручу башкой, оборачиваюсь через плечо. Кто? Где?

На днях в магазин зашла, накрыло: они здесь. Будто в засаду попала. Пытаюсь дышать глубже – чушь, нет никого, обычные люди вокруг с корзинами толкаются, хурду всякую с полок тянут. Не пахнут ничем особым, ни азартом, ни опасностью. «Успокойся, Элла!» – сама себя одергиваю. Не срабатывает. Все мне эта гнусная жаба, дворничиха эта пьяная мерещится – будто сверну сейчас за стеллаж с конфетами, а она там. Сворачиваю – никого, само собой. Но кажется, она теперь за сундуком с мороженым. Иду по магазину, а она где-то рядом, за соседней полкой, за спинами прячется. Следит за мной.

Взяла чего-то, даже не помню, зачем и пришла, у кассы в очередь встала. И тут – аж ноги ватные стали и пот по хребту. Сейчас схватят. Какой там волк – зайцем себя почувствовала. Голову втянула, уши прижала. Бежать!

Беги, петляй, уноси ноги, Элла!

Я сбежала. Корзинку тут же поставила и ушла.

Через квартал только опомнилась. Иду не в ту сторону, будто и правда петляю, путаю следы. Встала под фонарем, отдышалась, осмотрелась – никого. В смысле, народу-то полно кругом, но никто на меня не глядит. Сквозь прицел не смотрит. Неужели показалось? Может, из-за того, что не в срок перекинулась? Или началась охота?

И при чем тут дворничиха мертвая, эта Элка?

Поляков

Лунный календарь

Еще раз. Не во второй и не в третий – черт знает в какой уже раз открываю «дело Ганнибала». Листаю. Бумага шуршит. Шепчет: «Ищешь? Хочешь? Думаешь, найдешь? Ш-ш-ш…»

Вот они, даты убийств: 19 февраля, 19 мая, 14 сентября, 12 ноября и, наконец, 24 января. Пошарил в инете, нашел лунный календарь. А Елена-то не с дуба рухнула. Все даты, кроме последней, на полнолуние приходятся. Кроме последней… Почему убийца выбился из графика? Когда у нас нынче полнолуние? Девятого будет. Скоро уже. Черт, живешь, головы не поднимая, и не замечаешь, что там в небесах, какая механика прослеживается. А дворничиха Валевская была убита, почитай, за две недели до. До полнолуния. Почему он поторопился, не дождался своего времени «Ч»? Почему сработал не по схеме, не в окраинном лесочке, а прямо посреди города? Может, действовал спонтанно? Без подготовки? Чем так не угодила толстая пьянчуга этому оборотню?

В дворницкой найдены кусочки земли. Убийца принес на своей обуви. Вряд ли он просто решил прогуляться по мокрой раскисшей грязи. Значит, стоял за кустами, ждал, когда Валевская выйдет. Господи, ну зачем ждал? На что она ему сдалась?

Мне кажется, если б я мог ответить на этот вопрос, то ответил бы на все остальные и на главный: кто он, Ганнибал.

И кстати, об оборотнях. Надо все-таки проверить ролевиков. Интересно, сколько их в городе? Десятки? Сотни? Или человек пятнадцать от силы? Надо порыться на сайтах. Или лучше спросить орка Семенова, пусть посвятит меня в тайны местечкового Средиземья. Вот завтра вечерком и спрошу.

Елена

Узнать из тысячи

Не могу целыми днями дома сидеть. Теперь незачем. Сторожить некого. А просто так по улицам шататься под вечной моросью – глупость какая-то. Ну, по магазинам прошлась. Я же все барахло из дома вынесла. Шмотки свои дешевые выбросила, мебель, старье разваленное. Пусто в квартире стало, просторно. Ходила смотрела, что купить, на чем новую жизнь начинать.

Уцепилась взглядом за кресло – большое, с высокой спинкой, стеганое. Такое очень английское кресло, прямо Агата Кристи или Шерлок Холмс. К камину его и ноги к огню, стаканчик шерри, за окном снежные заносы и полная отключка от внешнего мира. И к нему еще пуфик под ноги. Всегда считала, что абсолютно ненужная вещь. А села в кресло, ноги вытянула на этой подставке – уютно. Вылезать не хочется. Купила. Плевать, что дорогое. У окна поставлю, рядом какой-нибудь крохотный столик, манерный. Обязательно найду манерный, ар-декошный, с кривыми ножками. Буду на него свой ноут ставить.

Из мебельного возвращалась. В магазин зашла, думала чего-нибудь вкусненького на вечер купить. Пирожное на ужин. Теперь уже не «пополовам». Теперь все мне одной.

Господи, какая тоска быть одной в пустоте! Ладно, проехали.

Там, посреди магазина, заполненного людьми, я вдруг оказалась на плешке перед безголовой часовней. Вот так стою с красной корзиной в руке, а вокруг ночь. И запахи. Острый запах загнанной жертвы и спокойный умиротворенный запах ее палача. Как после хорошо выполненной работы. Запахи танцуют в воздухе, обвивают друг друга, льнут друг к другу в любовной истоме, звучат страстным тангó. Именно тангó. Пьяццола, Аргентина, томная сиреневая ночь. Нет, я никуда не перенеслась, никакой мистики. По-прежнему стою себе возле холодильника, хотела мороженое взять. Но на холодильник смотрю, как сквозь картинку-паутинку. Будто на него власьевская часовня спроецирована.

Что это? Почему? И я