Малиновое вино для Синей Бороды - Николай Воронцов

– Она носила мою рубашку, – наконец сообщил Михаил, причем сказал он это с какой-то просто-таки невыносимой грустью в голосе.

Дайна, продолжала:

– И еще мне показалось, что призрак Инги хочет мне сказать что-то очень важное.

– А он еще и разговаривал при этом? – округлив глаза, еще больше удивился Марк.

– Нет, – ответила ему Дайна и очень внушительно сообщила, типа как для официальной справки: – Призраки, как известно, не умеют разговаривать. Они молчат! Но призрак Инги явно хотел мне сообщить какую-то очень важную информацию. Это все очень похоже на какой-то странный ребус, решения которого я еще не знаю, но моя хорошо развитая интуиция в конце концов все непременно разгадает, причем сделает это в самое ближайшее время.

– Ни фига се! – окончательно обалдев от всей этой загадочной истории, воскликнул Марк и показал на свою руку: – Смотрите! У меня даже мурашки пошли по коже.

– Но, подождите! – тут же задумался он. – Разве призраки бывают у живых людей? Призраки же бывают только тогда, когда человек…

Свою мысль он не закончил, а многозначительно умолк, но все и без того поняли, что конкретно он имел в виду.

Потом была непродолжительная немая сцена, в ходе которой Дайна смотрела на огонь, а Михаил переводил изумленный взгляд с Марка на Дайну и наоборот.

– Или что вы хотите этим сказать? – наконец прервал молчание Марк, причем голос его при этом как-то запоздало истерично дрогнул. – Вы хотите сказать, что Инги больше нет, а есть только ее дурацкий призрак?

– Марк. Тебе пора отдыхать! – тут же опомнился Михаил: – Ты очень сильно устал! Тебе уже в самом деле пора отдыхать! И нам тоже нужно отдыхать. Всем нужно отдыхать!

– Но, как же так? – с какой-то еще большей пьяной истерикой снова начал было говорить Марк.

– Ничего не так! Марк, ты устал! И тебе пора отдыхать! – очень внушительно снова перебил его Михаил.

– Точно! Я в самом деле очень сильно устал, – наконец как-то очень быстро согласился с ним Марк.

Он немного успокоился, решительно хлопнул в ладоши, с некоторым трудом поднялся, откланялся, поблагодарил за ужин и нетвердой походкой направился к своей машине.

– Марк! Не дури! Ты переночуешь у нас на диване, – точно такой же шатающейся походкой направился за ним Михаил.

– Я не хочу вам мешать! И к тому же тут ехать-то всего ничего. В этом лесу нет гайцев! Да и не было их здесь никогда, – заползая за руль и имея в виду, конечно же, сотрудников ГИБДД, сказал Марк.

– Марк! Не дури! Ты останешься ночевать у нас, – уговаривал его Михаил. – Отдай ключи. Слышишь? Ты никуда не поедешь! Отдай ключи, Марк!

К этому времени стало заметно холоднее и из совершенно темного без звезд неба на землю полетели холодные редкие капли. Дайна не стала ждать, чем закончатся все эти пьяные уговоры, а пошла в дом, и уже там по звуку отъезжающей машины поняла, что уговоры так и не увенчались успехом и Марк, не смотря даже на хмель, все же поехал домой. Она, конечно же, ни капли не одобряла его поступок, но и повлиять как-то на выбор взрослого человека тоже в общем-то не могла.

Выезжая за ворота, Марк пару раз громко газанул на пригорке.

– Позвонишь или сообщение пришлешь, как до дома доедешь! – вслед ему зябко прокричал Михаил, на что Марк в ответ только коротко просигналил.

Дайна наскоро собрала в холодильник продукты, после чего вернулась в гостиную. Михаил сидел там в кресле по пояс голый и задумчиво смотрел на огонь камина. Блики огня сверкали искрами в черной, почти совсем синей в этот поздний ночной час бороде. На полу, на медвежьей шкуре стояла бутылка красного вина, пара бокалов и тарелка фермерских сыров, с медом и изюмом.

– Терпеть не могу баночное пиво! – немного устало от принятого ранее на грудь алкоголя, сообщил Михаил, медленно откупоривая бутылку: – Я вообще не большой любитель всех этих посиделок-пирушек-пивнушек.

– А чего ж тогда пил? – поинтересовалась у него Дайна.

– Ну, отказать же было невежливо. Ну что? Теперь начнем романтический ужин? – разлив вино по бокалам и спустившись на пол, поближе к огню, спросил он.

Ничего на это не ответив, Дайна тоже присела к огню и взяла у него из руки бокал.

– Ты все-таки включил эту самую пластинку? – обратив внимание на негромкие звуки винила, засмеялась она.

– Дизайнер сказал, что таким способом лучше всего кадрить девушек, – снова пошутил на это Михаил и сонно улыбнулся.

Они выпили немного вина и попробовали молодые фермерские сыры. Сыры были разные, и с горькими травами, и с разными добавками, и даже с кедровыми орешками, а также из самых разных сортов молока. И были они все по-своему просто восхитительны.

«Вот научились же делать!» – размышляла при этом Дайна. – «Хоть какая-то польза от этих санкций!»

Заплетающимся языком Михаил рассказал, что купил сыры в фермерских рядах и положил на кухонный стол, однако, потом, когда приехал Марк, благополучно про них забыл. Вернее, помнил, конечно, просто все же решил оставить на потом. При этом, Михаил рассказал, что именно так и хотел бы отпраздновать этот немного неудачный и не особо везучий вначале день, который тем не менее, все равно останется в его памяти и станет одним из самых драгоценных его подарков судьбы.

В общем, красиво говорить он умел.

Надо сказать, что после изрядного количества баночного пива вино было уже в общем-то совершенно ни к чему. Но Дайна все равно держала бокал и время от времени прикасалась к его краю губами.

Дайна пила маленькими глоточками вино, закусывала молодыми сырами и слушала трескучие, немного странно звучащие по нынешним временам, но, тем не менее, очень даже приятные звуки винила.

– Слышишь, какой бархатный звук идет с пластинки? – будто бы прочитав ее слова, сонно сказал Михаил. – Никакой цифровой носитель с редкостно высокими или низкими частотами никогда не сможет похвастаться таким вот именно живым, будто бы дышащим, звуком.

Дайна на это ничего не возражала, была в полной мере со всем согласна.

– Я даже предполагаю, что в самом ближайшем времени продажи винила в России возрастут просто в разы, – сделав еще глоток вина, сонно пробормотал Михаил.

– Малиновое вино, – пел с пластинки суперпопулярный некогда, да и сейчас еще вполне даже известный и всенародно любимый автор и исполнитель, и барабаны вторили его голосу: – Бум, бум, бум.

– К пьянящему аромату… – загадочно грустно продолжал певец. – Подмешана горечь слез и ранняя боль потерь…

Отставив недопитый бокал, Михаил упал на спину, расслабленно распластавшись на медвежьей шкуре у огня и блаженно закрыл глаза. Дайна в своем достаточно сильном уже хмелю решила, что пора переходить к делу. Она подползла к Михаилу ближе и стала любоваться его телом, после чего низко нависла над ним, поцеловала в солнечное сплетение и стала щекотать его грудь своими короткими, но все же достаточными для этого по длине волосами.