Женщина врач - Рэчел Линдсей

Доктор Рэй отложил письмо.

— Ну, что скажете?

— А подойдет ли моя кандидатура? Ведь я никогда не специализировалась по легочным болезням.

— Не думаю, что это так важно, иначе он отметил бы это в своем письме. Во всяком случае, вам стоит попробовать.

— Хорошо. Если вы дадите мне адрес, я напишу безотлагательно.

— Моя секретарша сейчас напечатает его для вас.

Он ненадолго вышел, но вскоре вернулся и протянул Лесли листок бумаги, который она сразу же убрала в сумочку.

— Не знаю, как вас и благодарить.

Доктор Рэй улыбнулся:

— Надеюсь, вам удастся все уладить.

Прямо в автобусе по дороге домой Лесли начала сочинять письмо. «Дорогой доктор…» Или нет… «Дорогой герр доктор…» — может, так? Открыв сумочку, она извлекла оттуда листок и, развернув его, посмотрела на имя. И тут каждый нерв ее тела застыл в невероятном напряжении — напечатанные на машинке буквы слились воедино, сложив до боли знакомое имя — Филип Редвуд!

Какая ирония судьбы! Из всех врачей на свете именно ему, и никому другому, суждено быть человеком, от которого зависело здоровье Бобби.

К удивлению Лесли, письмо Филипа Редвуда оказалось теплым и дружеским.

«Уверен, вы понимаете, доктор Форрест, — писал он малоразборчивым почерком, — что вас ждет работа не из легких. Многое здесь уже сделано, однако еще больше предстоит сделать. Если вы согласны принять мое предложение, я с нетерпением буду ждать вашего приезда. Будет хорошо, если вы не будете откладывать свою поездку. Еще лучше, если телеграфируете о дне своего прибытия. К счастью, вам нет никакой необходимости беспокоиться о вашем племяннике — наш персонал с радостью возьмет заботы о нем на себя».

Несмотря на страх перед авиаперелетами, Лесли все же предпочла этот способ передвижения более утомительному путешествию по железной дороге или по морю. Так в один из дней, утром во вторник, они с Бобби вылетели из лондонского аэропорта в Цюрих.

Когда они прибыли в Арозу, было уже почти темно, но даже в темноте можно было разглядеть деревню. Домики теснились у подножия крутого холма. Главная улица вилась вверх, а на самой вершине вырисовывались четырехугольные очертания одинокого здания клиники.

Свежий морозный воздух разносил крики только что высадившейся группы туристов. Возле станции, выстроившись в ряд, их ждали ярко раскрашенные сани, запряженные в них лошади фыркали и мотали головами, звеня украшавшими их гривы бубенцами.

Лесли огляделась по сторонам. Она телеграфировала доктору Редвуду о времени своего прибытия и надеялась, что он отправил кого-нибудь встретить ее.

К ней подошел коренастый, крепкий мужчина.

— Achtung[1], — проговорил он с улыбкой.

— Простите… — растерялась Лесли. — Вы не говорите по-английски?

— Liebe Gott![2]Вы, случайно, не доктор Форрест?

— Она самая.

Мужчина молча посмотрел на нее и повел их с Бобби к машине. Усевшись на переднее сиденье, они тронулись по узкой деревенской улице. Дорогу почти всю занесло снегом, по обе стороны от нее тянулись ледяные сугробы, на которые то и дело наезжали колеса машины. В темноте было трудно что-либо разобрать, однако огни впереди обозначались все ярче, указывая верный путь. Вершина холма образовывала нечто вроде плато, на котором располагалось несколько магазинов и необычной постройки кафе с закругленной крышей. Дорога свернула влево, и вскоре показался огромный отель с горящей в темноте вывеской.

— Там наверху каток и учебные спуски, — пояснил водитель, бросив взгляд на Лесли через плечо.

— Для детей?

Он рассмеялся:

— Нет. Для начинающих лыжников.

Лесли не успела что-либо ответить, потому что машина неожиданно свернула вправо, в деревянные ворота с надписью «Клиника». Разволновавшись на крутом подъеме, Лесли нервно стиснула зубы, но водитель невозмутимо прошел этот отрезок пути, не снижая скорости, и резко остановил машину прямо у самого крыльца.

— Проходите вовнутрь, Fräulein Doktor[3], а я прослежу за вашим багажом.

Держа Бобби за руку, Лесли вошла в просторный, ярко освещенный холл, успев окинуть лишь беглым взглядом мраморную лестницу, белые стены, потому что почти сразу же увидела спешившую ей навстречу медсестру.

— Guten Abend[4].

— Sprechen sie Englisch?[5]— спросила Лесли, с трудом подбирая слова.

— Bestimmt[6]. — Сестра улыбнулась. — Кого вы хотели бы видеть?

— Доктора Редвуда.

В этот момент Бобби кашлянул, сестра посмотрела на него, и лицо ее осветилось приветливой улыбкой.

— Ach so? Für sie Junger? Joh. Joh[7].

Она подошла к небольшому столику и нажала кнопку звонка. На этот звук тотчас же вышла другая сестра, после чего женщины перекинулись несколькими фразами на немецком, слабое знание которого не позволило Лесли понять почти ни слова. Затем вторая сестра взяла Бобби за руку и собралась куда-то вести.

— Куда вы его уводите?

— В Badzimmer[8]. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь — вы еще увидите его перед сном.

— Тут, должно быть, какая-то ошибка! — поспешила заметить Лесли. — Бобби — не пациент, он мой племянник. Моя фамилия Форрест. Доктор Форрест.

Сестры переглянулись, потом старшая выступила вперед:

— Entschuldigen sie mir bitte[9]. Это действительно ошибка. Я сейчас же провожу вас к доктору Редвуду. Он ждет вас. Если хотите, можете оставить мальчика здесь. Сестра Гретхен напоит его теплым молоком.

— Спасибо, вы очень добры. — Лесли наклонилась и поцеловала Бобби. — Я скоро вернусь, милый.

И она поспешила за сестрой. Они прошли по коридору, поднялись по лестнице и, открыв белую дверь, попали на частную половину Редвуда. Скромный, сдержанный интерьер соответствовал единому стилю клиники — никакой лишней мебели, в отличие от традиций английского дома.