Последний день на планете Земля. Сборник рассказов - Михаил Михайлович Сердюков

Движение

Маленьким мальчиком Джека случайно закрыли в подвале. Думая, что трехлетнего сына мать отвела в детский сад, отец, хлопнув дверью подсобного помещения на нулевом этаже, где Джек разбирал свои игрушки, закрыл его, повернул два раза ключ в замочной скважине, выключил общий свет и вышел из дома. Только вечером после работы родители выяснили, что записку, в которой мама Джека попросила мужа отвести сына в садик, никто не видел, как никто и не понимал, где сейчас сам Джек. Перерыв весь дом, отчаявшиеся родители открыли дверь в подвал и обнаружили там своего сына, спокойно сидящего в темноте и смотрящего в одну точку. Они долго трясли его за плечи, приговаривая: «Джек, Джек, родной, извини нас, Джек…», но тот как ни в чем не бывало продолжал своим взглядом сверлить пространство. Он жутко напугал родителей. После десяти минут молчания он спокойно повернулся и, пристально смотря в глаза отца, холодным, взрослым голосом сказал ему: «Я тебя ненавижу». В ту секунду умер ребенок, на свет появился новый Джек, тот самый Джек, который больше не позволял себя обидеть.

Уже в шесть лет Джек начал зарабатывать свои первые деньги: он перепродавал жвачки и шоколадки, уверенно убеждая друзей совершить покупку.

В восемнадцать лет Джек уже ездил на форде 1981 года, желтого цвета. Родные не понимали, откуда у Джека так развита деловая хватка, но сам Джек знал – все из-за его активности. Он никогда не мог остановиться. Он всегда был в движении, но это стремление было не его природой, это было необходимостью: он просто боялся снова вернуться в те воспоминания трехлетнего ребенка, когда родители заперли его в подвале одного, в темноте.

Предприимчивый Джек уже и забыл о том случае, а вот его подсознание – нет, оно все прекрасно помнило и давало знать старине Джеку, что лучше не копаться в старом дерьме, лучше заняться хоть каким-нибудь делом, лишь бы уберечь свой разум от воспоминаний. Страшный ужас возникал, стоило сорокатрехлетнему брюнету, отцу троих детей и долларовому миллионеру, остаться одному в темноте – мрак пожирал его изнутри.

Еще один идеальный материал для картины был перед моими глазами. Он с открытым ртом слушал, что говорит изнасилованная в отрочестве Сьюзан. Тайны этих двух дурманили меня, и все из-за того, что я знал их настоящими, а не те роли, которые они сейчас играли. Оттраханная умница и предприниматель, боящийся темноты. Они убегали от себя, боялись коснуться своих страхов. Сьюзан вытесняла боль знаниями, а Джек – движением и деловитостью. Каждый затыкал свою дыру как мог, но закупорить трещину не значит избавиться от нее.

Джек занимался животноводством. В двадцать два года он пришел на ферму как помощник, а после семи лет работы возглавил ее, еще через четыре ферма стала его собственностью.

В тридцать три года Джек, собственник бизнеса, уже был женат и имел одного сына, в тридцать пять у него появилась еще дочь, а в сорок – вторая.

Он любил путешествовать и предпочитал это делать один, ему думалось, что так он может немного перезагрузиться от рабочей рутины, но, оставаясь наедине со своими мыслями, всегда понимал, что его поступок – глупый, ведь он снова боялся их, своих мыслительных рисунков.

Джек вел активный образ жизни. Он бегал по утрам, слушал тяжелый рок и играл на барабанах. Стороннему наблюдателю могло показаться, что предприниматель из Виргинии – пример для подражания: прилежный семьянин, добросовестный бизнесмен и увлеченный романтик. Но внутри него кипела серная кислота, разъедая его и толкая на бесконечное движение, от которого он чертовски уставал.

Джек часто представлял себя в спокойной атмосфере, где он – укутанный в одеяло, при свечах, дети обнимают его, передавая свое тепло, а любящая жена подносит всем горячий какао с маршмеллоу. В мечтах он мог испытывать от этого настоящее счастье. Но случай из детства не давал ему возможности полностью расслабиться, и поэтому Джек был всегда начеку, как заряженный пистолет. Если картинка в его голове вдруг реализуется, то, он уверен, все равно напряжение никуда не денется. Ему незачем было отлеживать бока при этих гребаных свечах, если в любом спокойном состоянии он может чувствовать только страх. Лучше тогда встать на ноги и снова начать свое непрерывное движение, как белая акула. Крутить эти педали и ни при каких обстоятельствах не останавливаться.

Джек был хомячком в своей клетке, он был человеком, который бежал в колесе от себя самого. Хоть к нему и пришел материальный успех, но это самое меньшее, чего ему хотелось.

Не спрашивайте, откуда я все это знаю. Исписанные по ночам его дневники, нарисованные монстры и неразборчивые зачеркивания на полях характеризовали Джека как человека, ведущего эмоциональную борьбу внутри. Война, начавшаяся сорок лет назад, не останавливалась ни на секунду. В его голове так и слышны фразы, посвященные его отцу: «Я тебя ненавижу», но ненависть была направлена не на отца  – он ненавидел себя, из-за того что так испугался мрака подвала, из-за того что обмочился и даже побоялся позвать на помощь, потому что страх сдавил ему горло и сжал крепкой хваткой голосовые связки. «Слабак, – усмехнулся я. – Джек, ты такой слабак. Ха-ха». Я ощутил приятное волнение, когда вспомнил историю этого парня, глядя, как тот, не закрывая рта, слушает умницу Сьюзан, выдающую очередную заученную фразу.

Солнечные лучи падают в серую дымку в конце Вацлавской площади. Преломляясь от концентрированного водяного пара, свет образует редкое природное явление – легкий туман в солнечную погоду. Видно, сама Вселенная подсказывает мне, что мои деяния правильные. Туристы продолжают ходить взад и вперед, бубня, шаркая ногами, жуя огромные сосиски и запивая теплым глинтвейном.

Я напрягся, посмотрев на свою следующую жертву – шестидесятидвухлетнюю женщину с затвердевшими, как воск, волосами фиолетового цвета. Ее зовут мадам Иода, она вдова известного испанского художника Пабло Амадо.

Правила

Иода была бойкой женщиной. Она четко знала, чего хочет, и легко могла это получить. В жесткой форме выдвигая свои правила, она самолично проверяла их исполнение. И  чтобы не познакомиться с разъяренной стороной этой мадам, стоило постараться удовлетворить все ее желания, без компромиссов. Весь ее вид говорил, нет, кричал, что лучше с этой женщиной не вступать в перепалку.

Она четыре раза была замужем и имела трех детей от разных отцов. Последний брак принес Иоде целое состояние, ведь ей удалось выскочить за очень известного художника Пабло Амадо, продававшего свои работы за тысячи долларов. А после смерти