Повестка дня - Эрик Вюйар

Гороскоп 12 марта обещал удачу Весам, Раку и Скорпиону. Небеса, однако, не благоволили большинству. Европейские демократические страны отреагировали на захват поразительно равнодушно. Они бездействовали, как зачарованные. Англичане предупредили Шушнига. Больше они не сделали ничего. У французов в тот момент не было правительства, как раз начался министерский кризис.

В Вене этим утром только главный редактор «Ноес Вина Тагблат» Эмиль Лебль выпустит статью, отдав дань мелкому диктатору Шушнигу, и то это станет крохотным актом сопротивления, фактически единственным. Утром в редакцию нагрянет банда, и всех попросят очистить помещения. Штурмовики ворвутся в офисы, побьют сотрудников, журналистов и редакторов. А между тем «Ноес Вина» не леваки, они не сказали ни слова, когда парламент рассеялся как дым, они послушно одобрили католицизм нового режима, согласились на чистку редакций при Дольфусе и не расстроились из-за ухода социал-демократов, которых выгнали с работы, посадили. Но героизм — странная вещь, относительная, и, в общем, в то утро было странно и волнующе видеть, как Эмиль Лебль, единственный, сетует.

С Линцем произошло то же: кошмарные чистки, город стал исключительно нацистским. Повсюду пели, с придыханием и надеждой произносили имя фюрера, ждали его приезда. Казалось, все в сборе, солнце светит, пиво течет рекой. Утро проходит, люди клюют носом у барной стойки, и вот уже время мчится вперед, никто его не останавливает, наступает полдень, солнце в зените над горой Пестлингберг. Фонтаны молчат, семьи возвращаются домой обедать, Дунай волнуется. В ботаническом саду цветет знаменитая коллекция кактусов, пауки принимают цветы за мух. В Вене, в буфете кафе «Централь» шепчут, что еще не дошли до Вельса, а может, и до Меггенхофена! Отдельные умники шутят, что немцы ошиблись направлением и едут в Сус или Думьят[9], мол, увидим их в следующем году в концертном зале «Бобино» в Париже! Некоторые, впрочем, робко предполагали нехватку бензина, поломку, серьезную проблему с заправкой.

Гитлер покинул Мюнхен на автомобиле, ледяной ветер дул фюреру в лицо. Его «мерседес» ехал по густым лесам. Сначала он хотел проехать через Браунау, его родной город, затем через Линц, город его юности, и, наконец, через Леондинг, где живут его родители. Хорошее путешествие. Примерно к четырем часам дня Гитлер пересек границу Браунау: солнце светило ярко, но было очень холодно, фюрера сопровождали двадцать четыре автомобиля и около двадцати грузовиков. Вся свита была при нем: СС, штурмовики, полиция, армия. Наступает единение с толпой. На секунду кортеж останавливается возле родного дома фюрера, но нельзя терять ни минуты! Задержка уже значительная. Девочки протягивают фюреру букеты, развеваются флаги со свастикой, все хорошо. Во второй половине дня кортеж проехал через несколько деревень, Гитлер улыбается, машет, на его лице читается волнение; крестьян и девушек — всех подряд — он удостаивает национал-социалистического приветствия. Но чаще всего Гитлер ограничивается странным каким-то женским жестом, который столь успешно пародировал Чаплин: рука расслаблена и полусогнута.

Блицкриг — простая формула, слово, которое реклама налепила на катастрофу. Теоретика этой стратегии зовут Гудериан. В своей книге с сухим цепляющим названием «Внимание, танки!» он развил теорию молниеносной войны. Генерал, разумеется, читал Джона Фредерика Чарльза Фуллера[10]; он обожал его плохую книгу о йоге, лихорадочно радовался всем его безумным пророчествам, в которых ему виделась страшная тайна мира; но главным образом его статьи о механизации армии лишили Гудериана сна. Писанина Фуллера заставила его поразмыслить о героической жестокой войне. Фуллер описывал ее со страстью. Он вообще был страстным, пылким человеком, таким пылким, что присоединился к Мосли[11], оплакивая безделье парламентской демократии и взывая к новому, более сильному режиму. Так он стал членом Северной Лиги, которая продвигала нацизм. Члены Лиги собирались тайно, в каком-нибудь загородном доме в английском стиле, и часами обсуждали евреев. Среди этих людей были не только коммерсанты из Мейфэра, о нет, присутствовала также леди Дуглас-Гамильтон, которая обожала животных; известно ведь, что все горести происходят из человеческой души. Присутствовали на собраниях и достопочтенный герцог Веллингтон, Артур Уэлсли, завсегдатай салонов и всеобщий любимчик, коллекционер произведений искусства, не лучших, может, но все-таки, выпускник Итона, непростительно пользовавшийся всеми благами мира, знаток Проперция и Лукана[12], гулявший, конечно, на рассвете по своему парку, играя на дудочке среди пастухов Теокрита[13]. И все-таки череп у него был узкий, нижняя губа отвисшая, взгляд отсутствующий, и если бы он не родился в предместье Лондона, никто бы о нем никогда не заговорил.

«Внимание, танки!» 12 марта 1938 года танки открыли парад; во главе XVI воинской части Хайнс Гудериан собирался наконец реализовать свою мечту. Первый немецкий танк был построен в 1918 году и размножен — всего получилось двадцать штук. Он отличался толстой броней, двигателем в двести лошадиных сил, огромными, очень медленными гусеницами. Однажды в конце Первой мировой войны такой танк встретился в поединке с английским танком и сразу же пал поверженным. С тех пор танки эволюционировали, но все еще оставалось много работы. Так, танк Т-4, который на протяжении определенного времени будет королем сражений, тем мартовским днем 1938 года только начинал развиваться. Произведенная Круппом, эта машина предназначалась в большей степени для осады, нежели для битвы. Броневая защита была слишком легкая и не выдерживала противотанковых снарядов, пушка позволяла атаковать лишь слабых противников. Танк Т-2 был еще меньше, настоящая консервная банка. Он отличался скоростью, легкостью, уязвимостью и неспособностью пробить броню вражеского танка. Он устарел уже в тот день, когда его собрали на заводе. Кстати, изначально планировалось, что он будет тренировочным танком, но производство задерживало машины; война началась быстрее, чем ожидали, и пришлось использовать все средства. Что касается танка Т-1, он выглядел почти как игрушечный, туда помещались два человека, которые сидели: скрестив ноги, как преподаватели йоги. Он был слишком хрупким, слишком слабым, зато дешевым и стоил чуть дороже трактора.

По Версальскому мирному договору немцам запретили производить танки, поэтому немецкие предприятия производили их за границей при помощи подставных фирм. Финансовая инженерия всегда служила дурным целям. Тайком Германия создала, как говорят, чудесную боевую машину. Именно эту новую многообещающую армию ждали австрийцы у дороги 12 марта 1938 года. Под сияющим небом люди немного нервничали, волновались.