Глаз Охотника - Деннис Л. Маккирнан

На небе опять появился Глаз Охотника, волоча за собой огненный хвост, а земля продолжала сотрясаться от подземных толчков.

В предрассветные часы Гвилли и Фэрил вновь принялись наполнять фляги растопленным снегом. Заранее почувствовав приближение варорцев, собаки повылезали из сугробов, в которых провели ночь, и начали радостно отряхиваться от снега. Их пушистая шерсть, как всегда, сослужила им ночью хорошую службу: она была такой плотной, что не пропускала ни холода, ни тепла, и снег, в который они зарывались с головой, не таял.

Наскоро перекусив, путники продолжили свой путь к Гримволлу, который теперь был уже совсем близко: казалось, протяни руку — и сможешь дотронуться до мрачной громады.

— Страк, страк! — кричали погонщики-алеиты, и собаки послушно бежали вперед по снегу, блестевшему, как серебро, в лучах луны. Солнце наконец зажглось на небесах, но путешественникам не дано было согреться в его лучах: на них падала зловещая тень Гримволла. Но вот они достигли берега широкой, покрытой льдом реки у самого подножия горной гряды.

— Венстр! — прокричали погонщики один за другим и, свернув налево, упряжки понеслись вдоль берега.

Так прошло около часа. Внезапно Барр скомандовал: «Станна!» — и, нажав ногой на дощечку позади нарт, принялся тормозить. Постепенно собаки перешли на шаг, а вскоре и вовсе остановились, настороженно озираясь по сторонам.

— Что стряслось, Барр? — спросила Фэрил, скидывая с себя шкуры и слезая с нарт.

Погонщик мрачно показал на лед, где алело маленькое круглое пятнышко.

— Кровь, — сказал он и тут же крикнул по-алеитски, обращаясь к Чуке и Рулюку: — Блёд! Зёрге фор дин спанс! — Барр снова повернулся к Фэрил, к которой уже успел присоединиться Гвилли, и пояснил: — Я говорить им, чтобы смотрел собака. Лед порезать лапа.

Погонщик начал обходить собак, внимательно осматривая лапы каждой, и наконец нашел двух, у которых из подушечек сочилась кровь. Он вздохнул и направился к сумке, стоявшей на нартах, из которой извлек…

— Башмачки! — восторженно воскликнула Фэрил и, несмотря на то что ей было очень жалко собак, не смогла удержаться от смеха: — Собачьи башмачки!

— Ренхуд, — проворчал Барр, но невольно улыбнулся искреннему восхищению дамны. Он принялся надевать башмачки стоявшим неподвижно собакам, каждая из которых терпеливо ожидала своей очереди. Туго затягивая шнурочки, погонщик приговаривал: — Защищать от порез. Собака не любить, но носить, пока бежать.

Фэрил присела на корточки рядом с Барром и принялась перебирать рукой пушистую шерсть Кано, который так и норовил лизнуть ее в нос.

— Но ведь ты перевяжешь им лапы, когда мы остановимся на ночлег? — озабоченно спросила дамна.

Барр натянул очередной башмачок на заднюю левую лапу послушной собаки.

— Нет, мигганка. Собака не любить. Срывать повязка. Зализывать порез, как лизать лицо мигганка. Зализать — хорошо быть.

Кано, улучив момент, снова попытался лизнуть Фэрил, но та вовремя увернулась. Барр весело рассмеялся:

— Пусть Кано лизать твой лицо. Если ты болеть, он лечить, и тебе лучше.

Фэрил улыбнулась. Тут она заметила, что Гвилли отошел в сторону и разглядывает ледяной выступ на замерзшей глади реки. В этот момент земля задрожала, и сразу стало понятно, откуда берутся подобные торосы. Он провел пальцем по краю льдины и удивленно воскликнул:

— Острый! — потом задумался и сказал: — Просто удивительно, что лед такой острый, правда, Барр? Ведь он выглядит совсем как замерзшее молоко — грязное, прокисшее молоко.

Барр оглянулся на варорца и одобрительно улыбнулся:

— Глаза мигган видеть хорошо. Это «джокель мэлк», — по-вашему, молоко глетчер.

Завязав последний башмачок Кано, который не упустил возможности лизнуть погонщика в знак благодарности, алеит махнул рукой в ту сторону, куда они направлялись:

— Великий джокель впереди. Сверху падать лед. Лед как облако, в лед много джокель мэлк. Летом таять, из него — река темная. Все расти хорошо на вода от джокель мэлк. Но зимой замерзать. Земля замерзать, река трещать, ломаться. Острая как нож. Резать лапа собак. То, что мигганка называть «башмачок», мы называть сокк. Защищать лапа собак.

Подошедший к варорцам Араван услышал, о чем шла речь.

— Молоко глетчера, — задумчиво произнес он. — Илистая вода, в ней много каменной крошки, земли и льда из глетчера. Плодородной становится та почва, которой удается испить этой воды. Летом на ней пышным цветом распускаются растения и зеленеет сочная трава, пригретая теплым летним солнцем.

Гвилли обвел взглядом сероватый лед, занесенный снегом берег реки, такой голый и безжизненный в это время года, зловещие горы у них над головой. Варорец был не в состоянии представить себе, что даже вода и солнце обладают силой оживить холодную, занесенную снегом пустыню.

Вскоре всех поранившихся собак обули в башмачки из оленьей кожи, и путешественники продолжили свой путь, пробираясь вдоль подножия Гримволлских гор по берегу замерзшей реки.

И вот за очередным изгибом глазам их открылась картина, от которой у Фэрил захватило дух: гигантские глыбы льда навалены друг на друга в хаотическом беспорядке, и вся эта громада словно подпирает обледенелую стену из черного гранита. А за ней, теряясь вверху на высоте около двух тысяч футов, простирался Великий Северный Глетчер — мощный ледник, застывший в своем движении.

Прямо на глазах у путников откололся и с грохотом полетел вниз огромный кусок льда. Казалось, что он летел целую вечность, а когда наконец достиг земли, то шум от его падения долго еще не затихал. Однако, несмотря на эту существенную потерю, Глетчер вовсе не стал казаться меньше.

Упряжки продолжали свой путь, стремясь поскорее миновать опасный участок.

Через час пути Глетчер и ледяной обвал наконец остались позади. Еще через час путники достигли просторного ущелья, находившегося милях в двух за оконечностью Глетчера.

Вновь земля затряслась, и ветер донес до них грохот падающего с высоты льда.

— Хайр, хайр! — прокричал Барр, и собаки послушно повернули направо, в ущелье.

Отвесные стены, испещренные многочисленными расселинами, поднимались вертикально вверх и терялись высоко над головой, а дальняя оконечность скрывалась где-то в глубине Гримволлских гор. Кругом были снег и лед, однако кое-где среди камней виднелись погнутые и искореженные ветром карликовые березки.

Барр направил собак в самое сердце каньона, где находилось то место, откуда, по словам Риаты, путники могли без затруднений подняться на Глетчер, к «лучам Медведя».

— Страк! Страк! — покрикивали погонщики, и собаки послушно бежали вперед. Дорога петляла, постепенно поднимаясь наверх. День угасал, в ущелье сгущались тени. И чем дальше в гору, тем неохотнее подчинялись собаки понуканиям погонщиков.