Солнце в ночном небе - Анна Данилова

– Жила бы, как и все живут.

– Знаешь, мне кажется, что мне все это приснилось: и тот день... и Мюнхен, и этот малиновый чемодан... Главное, чтобы сердце выдержало. Надо бы доктору показаться, а то придешь как-нибудь, а я не смогу тебе открыть дверь.

– Тебе всего-то пятьдесят с хвостиком. Ты еще совсем молодая для таких разговоров, – возмутилась Люлита. – Да мы с тобой еще замуж выйдем, почему бы и нет? Где твое вино?

– У меня только твое вино, помнишь, ты приносила? Оно стоит нетронутое...

Ульрика поставила на стол два бокала тонкого стекла, принесла бутылку красного вина, разлила.

– За нас, Люлита.

– За тебя, Ульрика.

Мюнхен встретил их мелким густым дождем, скорее напоминавшим осень, чем декабрь. Валя с Ольгой вышли из самолета, получили багаж и долго стояли в сверкающем зале аэропорта, разглядывая встречающих. Но никого с плакатом «Туманова» не оказалось. Только темноволосая миниатюрная девушка с помятым плакатом «Штраубинг».

– Может, это она и есть? Смотри, уже все пассажиры из нашего самолета разошлись, одни мы остались. Да и она как-то странно на нас посматривает. Оля, подойди, спроси, кого она встречает.

– Ты же сама сказала, что тетка тебе написала – «Туманова». Стой спокойно и жди...

Валентина так нервничала, что уже и не знала, в какую сторону смотреть. Ей хотелось поскорее определиться и понять, зачем же и к кому они приехали сюда, в эту чужую страну. И почему сама тетка не смогла их встретить?

– Да потому, что она мертвая, – словно прочтя ее мысли, бросила через плечо взвинченная до предела Ольга.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– А о чем еще может думать такая впечатлительная и склонная к панике, но в то же самое время и к авантюрам особа вроде тебя, оказавшись в аэропорту чужой страны, вечером и спрашивая себя – зачем она вообще притащилась сюда и почему собственная тетка, заманившая ее в Германию, не смогла сама, лично, ее встретить?

– Да, все правильно. Именно так я и думаю. Почему?

– Повторяю, – Ольга ухмыльнулась, – она умерла, понимаешь? А наша поездка сюда – не что иное, как опасное приключение, каким-то невероятным образом связанное с ее смертью, вот и все. Хотя, – она махнула рукой, – чего только не бывает на свете...

Девушка с помятым плакатом «Штраубинг» подошла к ним сама и, обратившись к девушкам по-немецки, спросила, не русские ли они и не ждут ли их в Штраубинге. Ольга с облегчением вздохнула и ответила, что они русские и их в Штраубинге наверняка ждут, просто заждались. Валентина таращилась на обеих, не в силах понять, о чем идет речь, но по выражению их лиц вдруг поняла, что их все-таки встретили.

– Пойдем, это она, девушка, которая отвезет нас в Штраубинг.

Они сели в старенький припаркованный совсем близко от выхода из аэропорта «Опель» и поехали. Валя с Олей предпочли не расставаться и сесть на заднее сиденье. Хотя сразу же пожалели об этом – задние стекла машины были тонированные.

Девушка за рулем оказалась настолько неразговорчивой, и в машине, плавно скользившей по улицам Мюнхена, установилась такая глубокая, вязкая тишина, что Валентину потянуло в сон.

– Да не спи ты, все проспишь, – толкнула Ольга ее в бок локтем, – смотри, мы ведь все-таки в Мюнхене! Видишь, какая красота? Какие дома, какая архитектура... Я, конечно, не гид, но все равно, можно просто ехать и смотреть, получая огромное удовольствие... Это же столица Баварии, дурында!

– Сама такая, – обиделась Валентина. Она немного расслабилась после того, как поняла, что тетка все-таки сдержала слово и отправила в аэропорт девушку. – Здесь стекла темные, почти ничего не видно.

– Все равно что-то можно увидеть.

– Подожди... – вдруг спохватилась Валентина. – А ты спросила, как ее зовут?

– Кого?

– Да девицу эту, которая встретила нас?

– Нет. А что, надо было?

– Да, конечно! Там же в письме было ее имя. Такое сложное, непонятное... Вот черт, я забыла. Может, спросишь?

– Да как-то неудобно...

– А если мы едем совершенно в другое место и к другим людям, это как, по-твоему, – удобно? Значит, так, Оля. Я понимаю, ты знаешь язык, но я не хотела бы, чтобы ты переводила мне все по своему усмотрению. Прошу тебя, если мне понадобится кому-то что-то сказать, уж будь добра, переведи мой вопрос и ответ, разумеется...

– Понятно, взяла с собой бесплатную переводчицу, – Ольга отвернулась к окну. – Так я и знала, что этим все кончится. Дальше что?

– Ты не злись. Словом, давай сразу расставим все точки над «i», чтобы потом все было легко и понятно. Предлагаю спросить эту девушку, что она знает о моей тетке, вот и все. Так и спроси ее: почему Сима... Или нет, она могла здесь представиться Серафимой, так красивее и эффектнее, а моя тетка любит производить впечатление. Так вот, спроси ее: почему Серафима не смогла сама нас встретить? Она что, заболела?

– Как скажете, – официально-холодноватым тоном ответила Ольга, даже не повернув к ней головы.

– Оля, прошу тебя, не злись! Пойми, мы не должны ссориться. Мы же теперь вроде как одно целое и зависим друг от друга. Я-то, во всяком случае, точно. Я же языка не знаю, да и вообще, смотри, как у меня руки дрожат... Я так всего боюсь...

– Это пройдет, – смягчилась Ольга, взяла ледяную руку Вали в свои теплые ладони и сжала ее. – Ладно, не дрейфь, я же все понимаю. Просто и я не железная, у меня тоже нервы... Хорошо, я спрошу про твою тетку.

И она, тронув за плечо девушку, задала ей вопрос. Валентина слушала их разговор и поражалась, как это Ольга, которую она знает столько лет, может так хорошо говорить на совершенно чужом, непонятном и ужасно трудном немецком языке. Даже голос близкой подруги звучал как-то уж совсем странно, словно Ольга в этот момент и сама стала иностранкой, немкой, чужой. Дикая мысль, что Ольга больше никогда не сможет разговаривать с ней на русском, испугала ее, потрясла... Но Ольга, откинувшись на спинку сиденья, спокойно ответила (на русском, понятное дело): мол, девушке ничего не известно о женщине по имени Серафима, она вообще не имеет никакого отношения к людям, к которым они едут, просто ее попросили их встретить и привезти. И все.

– Врет, – решила Валя. – Все она знает. Она с ними заодно!

– Это почему? По-моему, она такая милая девушка... Думаю даже, что она студентка и таким образом подрабатывает. Каждый живет, как умеет. Валя, прошу тебя, не паникуй раньше времени... даже если окажется, что мы приехали не туда, в Штраубинге полно гостиниц, я смотрела в Интернете. Мы не пропадем. Деньги у нас есть, документы в порядке. Все будет хорошо. И еще...

Она посмотрела на Валентину долгим взглядом, и, хотя в салоне стало совсем темно и лицо Ольги высвечивалось в полумраке, лишь когда они проезжали мимо ярко освещенной витрины магазина или усыпанного рождественскими огоньками дерева, Валя почувствовала, что подруга смотрит на нее как-то по-особому и выражение лица у нее при этом мечтательное, восторженное – и это при том, что обе они находятся в сильном волнении перед неизвестностью.