Смерть из консервной банки - Дарья Калинина

Катя поняла свою ошибку слишком поздно. Ей надо было попросить Ваню высадить ее за поворотом, чтобы муж не мог увидеть, что ее подвез начальник охраны, про амурные похождения которого по Дубочкам и так ходило немало всяческих слухов. Но теперь было уже ничего не исправить. Гаврила молча кивнул жене, а на Ваню даже не посмотрел. Просто повернулся и пошел в дом. Катя семенила за ним следом и переживала. Лучше бы она пришла вовсе пешком!

Удивительным образом жар у нее совершенно прошел. Катя даже начала промерзать и вновь застегнулась на все пуговицы. Что такое с ней было? Она готова была поклясться, что Ваня специально поджаривал ее в своей машине. Но зачем ему это понадобилось? Если это была шутка, то весьма сомнительная.

Когда они с мужем оказались дома, Катя прошла на кухню. Гаврила пришел туда же. Какое-то время он молчал, он просто стоял позади своей жены и сверлил ее таким пронзительным взглядом, что у Кати даже затылок разболелся.

А потом муж внезапно произнес:

— Ну, теперь мне все понятно!

Катя, которая занималась тем, что разогревала обед, от голоса мужа даже вздрогнула и выронила из рук поварешку. Это еще больше убедило мужа в виновности жены, потому что голос у него сделался еще более страдающим.

— Вот, значит, как ты проводишь свое время!

— Да я никак его не провожу.

— Не лги мне! Я своими глазами видел, как этот тип тебя трогал!

— Он пожал мне руку.

— Представляю, что вы с ним вытворяли наедине в его машине!

— Гаврила, что ты такое говоришь? Клянусь тебе, я не давала тебе ни малейшего повода для ревности.

— Как же! Рассказывай! Ты была красная, словно вареный рак!

— Мне было жарко.

— Жарко ей было! Еще бы! Да всем на сто километров вокруг известно, как этот донжуан местного разлива отжаривает всех местных телочек!

— Каких телочек? Опомнись!

— Нет, это ты опомнись!

— Послушай…

— Нет, это ты послушай!

Гаврила схватил Катю за руку и притянул жену к себе.

— Мне все ясно, — произнес он каким-то свистящим от ненависти и страдания голосом. — Вот, значит, как ты меня любишь! Встречаешься в свободное время с другими мужчинами! Разговариваешь с ними! Былое вспоминаешь!

— Гаврила, какое былое? Ты что? Я Ваню сегодня первый раз вблизи увидела.

— Ах, он для тебя уже просто Ваня? Быстро это у вас с ним произошло! Говори, он к тебе приставал? Приставал, да?

— Нет!

— А почему одежда на тебе была расстегнута? А почему ты так задержалась? Где ты была? С ним? Отвечай мне!

— Милый, — чуть не заплакала Катя. — Я не могу тебе всего рассказать, но честное слово, я ни в чем перед тобой не виновата.

— Небось совместное будущее предлагал? — все больше сатанел муж. — Раздевался перед тобой? В постель звал?

— Что ты говоришь? Ты безумен!

— Нет, я-то нормален, это ты… ты меня горько разочаровала!

И с этими словами несчастный и страдающий муж отпустил Катю и удалился из кухни.

— А обед? — крикнула ему вслед Катя, уже понимая, что никакого совместного обеда у них не будет.

— Ешь сама!

До самого позднего вечера супруги не разговаривали. До самого позднего вечера они оба молча страдали. Катя не находила себе места, а что чувствовал Гаврила, сказать было невозможно, так как он заперся в сарае во дворе и никуда оттуда не выходил.

Катя же буквально изнывала. Это была их первая крупная ссора с мужем. И на ее фоне вчерашняя размолвка по поводу шиншилл казалась просто жалким пустяком.

— Вот тебе и сходила за советом к батюшке, — шептала самой себе Катя. — Еще хуже вышло! Не надо было и соваться! Сами бы во всем разобрались.

Так они и страдали. Катя на кухне, муж в сарае. Потом они переместились. Катя в гостиную, поближе к телевизору, а муж пошел прогуляться. Просто пришел и известил Катю:

— Я ухожу. Когда вернусь, не знаю.

Сказал, ушел и пропал. Катя посмотрела «Вести», потом еще одну программу новостей, потом еще. События в мире не радовали, они нарастали, словно снежный ком, мчащийся с горы в долину, набирающий размеры и угрожающий все снести на своем пути. То Турция, то Сирия, то Украина. Неспокойно было нынче в мире, что и говорить. Кате даже казалось, что каждый следующий выпуск новостей был еще хуже и страшнее предыдущего. И в конце концов Катя выключила телевизор, чтобы отгородиться от этого ужаса.

Но лучше отчего-то не стало. Даже хуже стало. Пока Катя следила за переживаниями людей, которым по определению было хуже, чем ей (она-то не брела по скользкой грязи, не зная, где удастся в следующий раз поспать и поесть горячей еды, у нее над головой не взрывались снаряды, и она не плакала над своими убитыми родными), она как-то умудрялась абстрагироваться от собственных переживаний. На фоне страданий тех людей ее собственные горести были несерьезными и даже какими-то жалкими. Но стоило Кате остаться с ними наедине, как внутри у нее снова стал ворочаться тугой холодный штопор, образовывая в животе из ее собственных кишок противный ледяной комок.

— Где же Гаврюшка?

Катя подошла к окну и вгляделась в темноту за окном. Вокруг было поле, деревья, чуть дальше — настоящий лес, не видно было ни огонька. Мужа видно тоже не было ни поодаль, ни вблизи. Куда он мог податься, Катя не имела ни малейшего представления. Да это ее не особо и волновало. Главное, чтобы вернулся.

— Чем бы заняться?

По опыту Катя знала, что нет лучшего спасения от дурных мыслей, чем физический труд. Можно, конечно, и на тренажере позаниматься, но от мытья полов физическая нагрузка примерно такая же, а пользы для хозяйства куда большая. И Катя схватилась за швабру. Мыть пол — это была ее любимая домашняя работа. Когда под влажной шваброй проступали чистые половицы, на душе у Кати становилось даже как-то радостно. Вот она смывает всю грязь, все плохое, злое, что накопилось в ее жизни, после уборки остается лишь чистое, хорошее, светлое.

Это была ее привычная медитация во время работы, Катя помахивала шваброй туда-сюда, и настроение у нее понемножку улучшалось. Но вдруг она замерла. Необычная вещь привлекла к себе внимание девушки: на коврике возле входной двери стояли мужские ботинки, но это были ботинки совсем не ее Гаврилы!

Катя поморгала глазами, пытаясь понять, что это за обувь. Может, Гаврила купил себе обновку, а ей и не сказал? Забыл или времени не нашлось. Они ведь и вчера толком не разговаривали, и сегодня у них общения тем более не получилось. Так, может, и купил себе новые ботинки. Тем более что Гаврила говорил, что ему надо приобрести что-то практичное, в чем можно было бы общаться с природой.

Но, наклонившись, Катя отмела эту мысль. Ботинки были на добрых два размера меньше, чем у ее мужа. Да и не выглядели они новыми. Задники были помяты, кожа поцарапана. И потом, если бы это была обувь Гаврилы, то не исчезла бы его пара осенних кроссовок! А их не было. Значит, Гаврила ушел в них. И получается, что в доме находится какой-то чужак! Вор или грабитель!