Сборник фэнтези - Галина Булахова

– Слушай, ну, например, все Деды Морозы с подарками ходят. А у тебя мне подарок есть?

– Может, и есть. Но его надо заработать.

– Это как?

– Я же Дед Мороз.

– И что?

– Ты должен стишок рассказать или песенку спеть.

– Ты это серьёзно?.. Прямо как в детском садике… Не представляю себя читающим стишок.

– Я это серьёзно, если, конечно, хочешь получить подарок.

– И что ты мне подаришь, если я тебе это… так сказать, сбацаю?

– Всё, что захочешь.

– Так уж и всё?

– Всё.

– Телевизор, например… ой, нет, машину лучше!.. Можешь машину?

– Могу.

– Что, серьёзно можешь машину?

– Да, серьёзно могу.

– Любой марки?

– Да, любой.

– И что надо делать?

– Я уже тебе сказал.

– А, ну да… песенку спеть. – Костя задумался. Кроме, как про ёлочку, на ум ничего пока не приходило.

– А можно про ёлочку спеть?

– Можно про ёлочку. Пой.

Костя чувствовал себя идиотом, но запел:

– В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла

Зимой и летом стройная зелёная была.

Зайчишка-зайка серенький за ёлочкой скакал…

И чего-то там волк… пробегал.

Не помню дальше. Так пойдёт?

– Нет, не пойдёт.

– Почему?

– Песенку надо от начала до конца спеть – и получишь свой подарок.

На кресле хихикнули.

Костя открыл коньяк, налил в две рюмки. Свою выпил. Из второй рюмочки так же исчез коньяк, как и шампанское из бокала.

– А можно другую песенку?

– Можно, – тихо и невозмутимо ответил Дед Мороз, – ты так не переживай, я никуда не спешу, время пока есть, вспоминай, думай.

Константин сидел и шевелил мозгами. А там, как назло, ну ни одной песенки, хоть какой-нибудь от начала до конца он не помнил. То же самое было и со стишками. Он начинал то один стих, то другой, и всё тщетно.

На кресле хихикнули.

Костя разлил по рюмочкам коньяк, выпил, вздохнул и сказал;

– Жаль.

– Что тебе жаль?

– Да не помню я, оказывается, ничего.

– Тебе так важен подарок?

– Конечно, важно! Ты прикинь, разговаривать с настоящим Дедом Морозом и не получить подарка.

На кресле опять хихикнули. Константин взглянул туда, тяжело вздохнул:

– А ты правда настоящий?

– Правда.

– А можешь доказать, что ты есть? – попробовал пойти на хитрость Константин.

– Что ты хочешь?

– Ну, сотвори какое-нибудь чудо. Можешь что-нибудь видимое создать?

– Что именно?

– Щенка хочу пуделя, говорят, они очень умные. Давно мечтаю.

– Расскажи стишок или спой песенку.

– Опять снова-здорово.

– Извини, такие правила.

Костя взглянул на часы: там было уже 02–56.

– Тебе уже пора? Да?

– Да, пора.

– Ну, давай тогда выпьем на посошок?

– Давай.

Константин выпил, рюмка Деда Мороза также опустела.

– Хорошо посидели, да? Послушай, а можно, я тебе на следующий Новый год позвоню? Выучу песенки, стишки и ты подаришь мне подарок.

Ответа не последовало. Костя взглянул на часы: 03–02.

Константин сидел, ел салат и думал:

Кому расскажи, что ко мне приходил Дед мороз, ведь не поверят.

Вдруг в дверь позвонили.

Странно. Кто там? Может, Дед Мороз зайцев своих забыл. Открыв дверь, Константин увидел на пороге корзинку, а в ней сидел белоснежный щенок пуделя…

– Ну, вот теперь будет чем заняться в отпуске, – говорил счастливый Костя, занося это маленькое счастье в квартиру. – И не нужна нам машина, да, малыш?

Она жила в доме, напротив, со своей мамой. Девочка часто болела, была очень худенькой и бледненькой. Со сверстниками почти не играла. Она сидела под деревом со своими куклами.

Это были божественные минуты для дерева, когда Лизочка, так звали девочку, возилась там в низу. Она, то облокачивалась, то прикасалась к дереву. И от этого по коре вверх пробегало что-то тёплое. Если бы дерево могло опустить свои ветки и погладить это человеческое создание по головке… Но это было не возможно. И поэтому свою любовь оно проявляло по-своему. Дерево отдавало этому ребёнку свою живительную энергию. Оно ухаживало за этим человеческим созданием, как могло: если было жарко, то листики располагались так, что бы была густая тень, да и дождь, если начинался внезапно, дерево старалось укрыть её по дольше, чтобы дождь не сразу мог её намочить, пока мама не заберёт Лизочку. Конечно, когда шел дождь, для дерева были долгожданные дни: оно и радовалось этому, и огорчалось. Дерево знало, что именно в такую погоду Лизочка болела чаще всего. В эти дни она редко показывалась в окне. Но если иногда мелькала её белокурая головка, то дрожь пробегала по всему стволу дерева, от нетерпения увидеть девочку. Иногда Лизочка подолгу стояла в окне, замотанная шарфом. В эти минуты дерево изо всех сил тянулось к ней, не зная, что делать. Очень хотелось развеселить это грустное личико. Оно раскачивалось в разные стороны и взмахивало ветками.

Лизочка улыбалась и говорила:

– Мамочка, посмотри, мне дерево машет веточками. Посмотри, мамочка, ведь ветра нет, а оно машет. Я знаю, мамочка, это оно мне машет веточками. А как ты думаешь, дереву холодно?

– Нет, дорогая, не холодно, оно же дерево. Хватит там стоять, отойди от окна.

– А когда я уже пойду гулять? Я уже не кашляю.

– Скоро, скоро, сокровище моё.

И вот всё-таки наступало это «скоро», этот долгожданный день, когда Лизочка выходила на улицу.

Все ветки у дерева, взлетали вверх и опускались вниз.

Можно было подумать, как будто было дуновение ветра. Дерево шелестело листочками. Зовя её к себе:

– Иди ко мне, Лизочка, иди, прикоснись, притронься. Я дам тебе больше здоровья, чем все эти доктора.

Лизочка улыбалась дереву, подходила к нему. Её, тянуло к нему, как магнитом. Она не понимала, почему, но рядом с деревом чувствовала себя очень хорошо, даже кашель становился мягче, а вскоре и совсем прекращался. Лизочка чувствовало тепло, которое давало дерево. Она подолгу стояла, прижавшись к нему, и тихо-тихо рассказывала, как она болела, как её лечили, как приходила тётя доктор и выписывала горькие таблетки, которые пить она ни как не хотела. А ещё приходила медсестра утром и вечером делать укол.