100 великих тайн доисторического мира - Николай Непомнящий

Во время спора с биологом-эволюционистом соратником Дарвина Томасом Гексли епископ Оксфордский Вильберфорс вопросил с изысканным сарказмом: «А вы полагаете, что произошли от обезьяны по линии дедушки или бабушки?»

И то верно, конечно, что теория Дарвина имела враждебные для религии цели, ведь она подразумевала, что жизнь является случайным процессом, не имеющим никакой другой цели, кроме выживания.

Теория Дарвина покоится на двух фундаментальных моментах:

1. В природе происходят небольшие изменения случайного характера в структуре или функции. Те, кто получает преимущество, путем естественного отбора сохраняются; те же, кто нет, отбрасываются.

2. Этот процесс эволюционных изменений постепенный, долговременный и непрерывный: он происходит сейчас точно так же, как происходил в прошлом. Накопление этих небольших изменений за длинные промежутки времени приводит к созданию новых видов.

Теория эта была, безусловно, привлекательна: в ней имелись логика, простота, а главное, она казалась самоочевидной. Уже через десятилетие Дарвин снискал широкую и мощную научную поддержку, которая продолжается и по сей день. Единодушное мнение ортодоксальной науки было подытожено в 1959 г. сэром Джулианом Хаксли, профессором зоологии и физиологии в лондонском Кингс-колледже, когда он заявил, что дарвиновская теория эволюции «более не теория, а факт». Профессор зоологии из Оксфорда Ричард Докинс выразился столь же недвусмысленно в 1976 г., высказав мнение, что «сегодня теория эволюции едва ли не так же мало подвергается сомнению, как теория о том, что Земля вращается вокруг Солнца…».

Потому подобно взрыву прозвучали слова Стивена Джея Гулда, профессора зоологии и геологии в Гарвардском университете, заметившего в 1977 г., что «постепенные изменения никак не подтверждались ископаемыми свидетельствами». Это заявление составляет прямой вызов одной из фундаментальных версий, на которых держится теория Дарвина.

В 1982 г. Дэвид Шиндел, профессор геологии из Йельского университета, в своей публикации в престижном журнале «Нейчур» поведал, что ожидаемые постепенные «фазы перехода между предполагаемыми предками и потомками… отсутствуют».

Что же случилось? Неужели ученые все просмотрели какой-то важный момент? Что-то упустили? Значит, спор по поводу эволюции еще не решен? Увы. Происхождение видов остается не меньшей загадкой сейчас, чем во времена Дарвина…

Полный крах теории эволюции Дарвина и усовершенствованных разновидностей до сих пор не смущает ее сторонников. Чтобы убедить себя в том, что Бога нет, они смело изобретают самые невероятные и сказочные сюжеты. Вот отрывок из статьи, опубликованной в одном из номеров авторитетного журнала «Нейшнл джиогрэфик»: «Киты зародились 60 млн лет назад, когда волосатые четвероногие млекопитающие стали заплывать в море в поисках пищи. По прошествии веков с этими четвероногими млекопитающими постепенно происходили изменения. Исчезли задние конечности, передние же превратились в плавники; шерсть пропала, кожа стала толстой, мягкой подобно резине и постепенно приблизилась к коже кита; ноздревые отверстия сдвинулись к макушке головы; хвост расширился и превратился в щеткообразный хвост кита, а тело, постоянно увеличиваясь в воде, достигло огромных размеров». Вот так, оказывается, все было просто!

– Дарвин утверждал, – продолжает М. Бейджент, – что развитие всякого вида из своего предка является длительным и постепенным процессом изменения, который проходит через бесчисленное количество промежуточных форм. Он сознавал, что если его теория верна, то должны были существовать тысячи этих самых форм.

Карикатура 1871 г. на Чарлза Дарвина и его теорию эволюции

И более того, он сознавал, что от существования этих форм как раз и зависела прочность его теории. Так, Дарвин писал, что «между всеми живущими и вымершими видами должно было быть немыслимое число промежуточных и переходных связей. Но без сомнения, если эта теория верна, таковые существовали на нашей Земле». Однако почему же тогда, задавался он вопросом, выражая свои собственные сомнения, «мы не находим их без счета в отложениях земной коры?». Он мучительно сознавал недостаток подобных ископаемых в геологических пластах, но обманывал себя и своих читателей: «Ответ преимущественно в том, что [ископаемые] данные не столь полны, как принято думать».

Тем не менее факт этот не давал ему покоя, и он даже посвятил ему целую главу в своей книге, рассуждая в ней на тему «неполноты геологических данных». Невзирая на его вескую аргументацию, он явно по-прежнему испытывал некоторую неловкость по поводу этой ситуации, коль скоро счел необходимым высказать в печати свою уверенность в том, что в «будущие века… будут обнаружены многочисленные ископаемые связи». Но увы…

Пребывая в восторге от теории и в уверенности, что, охватив больше геологических пластов, содержащих остатки ископаемых, они успешно устранят эту «неполноту», геологи и палеонтологи (ученые, изучающие ископаемые) приложили титанические усилия, чтобы заполнить пробелы в ископаемых данных. Как ни удивительно, если учесть те огромные ресурсы, которые задействовались для решения задачи на протяжении многих лет, усилия эти не дали результата. Профессор Гулд поведал, что «чрезвычайная редкость переходных форм в ископаемой истории продолжает оберегаться как профессиональный секрет палеонтологии».

В 1978 г. коллега Гулда, профессор Найлс Элдридж, признался в интервью, что «никому не удавалось найти каких-либо “промежуточных” существ: среди ископаемых свидетельств не обнаруживается никаких “отсутствующих связей”, и многие ученые теперь все больше склоняются к убеждению, что эти переходные формы никогда не существовали».

Профессор Стивен Стэнли пишет: «В действительности в ископаемой истории нет ни одного убедительного подтвержденного случая перехода одного вида в другой. Кроме того, виды существовали поразительно длительные периоды времени. Никому, например, не удавалось найти ископаемого жирафа с шеей среднего размера…»

Ископаемая история в том виде, как она нам известна, начинается в период, именуемый геологами кембрийским, который, по их подсчетам, был примерно 590 млн лет назад, продолжает свой рассказ М. Брейджент. Несколько крошечных окаменелых останков было обнаружено в породах более раннего времени: несколько бактерий и несколько очень необычных существ, не похожих ни на что из того, что было найдено до или после, – эдиакарская фауна, возраст которой насчитывает около 565 млн лет. Но все они, по-видимому, вымерли вскоре после этого. Создается впечатление, что в книге Жизни было нацарапано несколько тренировочных упражнений, перечеркнутых затем жирной линией: с этого момента началась реальная эволюция, или, по крайней мере, началось нечто.

И это нечто имело драматический характер: что касается животного царства, то все возникло одновременно. Столь внезапным и загадочным было появление разнообразия форм жизни в то время, что ученые, как мы видели, говорят о кембрийском взрыве, произошедшем, согласно их данным, около 530 млн лет назад.