Дьявол и Город Крови 4: всей нечисти Нечисть - Анастасия Вихарева

Проклятая земля увеличилась раза в два, а то и в три… Дракон обогнул ее по краю со стороны гор, остановился, зависнув в воздухе. Не имело смысла осматривать всю землю, и так понятно, что и там, на востоке, она увеличилась в размере. С высоты граница ее четко просматривалась. Заметив избы и убедившись, что они все еще на месте, дракон опустился. Проклятая земля уже обогнула со всех сторон озеро и захватила подножие гор, ему пришлось выбирать для себя место на горе. Но зато отсюда край луга у реки и лесной массив просматривались, как на ладони.

– Тут же еще нет ничего, мог бы и ближе подобраться, – недовольно проворчал Его Величество, сбрасывая рюкзак и спускаясь по лапе.

– Нельзя! – прорычал дракон всеми двенадцатью головами. – Тут заканчивается огонь, который уходит вглубь горы чуть севернее, – он кивнул одной из голов, указывая направление, внимательно изучая местность остальными.

Видимая граница была лишь следствием проявления силы, которая поднималась из-под земли много дальше, охраняя подступы к озеру и реке с обширными лугами по обеим сторонам. Без сомнения, огонь поленьев разогревал землю. Изобилие сочной травы приманивало стада животных, а за ними хищников. Имея непостижимое человеческому глазу зрение, все его двенадцать голов видели одно и то же. Но даже ему, имея перед глазами свершившийся факт захвата земли странным поленом, было трудно поверить в увиденное. Всего один человек – и огненная стихия вырвалась на волю…

Как мог один человек сокрушить тысячелетиями установленный порядок?

Глухая тоска изъедала его внутренности, и он, кажется, отпустил бы боль на волю, если бы вылупился хоть один детеныш. Проклятый человек, который должен был дать потомству крылья, подняв их в Небо, убивал одно яйцо за другим, упреждая его появление.

Будь проклято это полено!

В последнее время он, как и его союзники, не испытывал к Его Величеству ничего, кроме неприязни и плохо скрытого раздражения. Хозяин… скорее, раб госпожи, или жены, его жены, дракона, которая открыла ему чрево, был туп, необразован, непослушен, а еда не сытной, пресной и ядовитой. Хорошо, что раб не знал о договоре, который связал их обоих до смерти, принудив служить госпоже до последнего вздоха. Она была самкой, которая оплодотворила яйца, а он отложил их в чреве раба. Если бы не договор, который уже полностью овладел им, он давно бы поменял хозяев, или захватил трон, убив обоих. Бывали времена, когда дракон вырывался на свободу – и вся земля становилась как место, над которым он был поставлен. И не только люди, но и вампиры трепетали при одном его имени.

Пока не приходил проклятый человек, и не приносил несчастье…

Как-то вдруг, когда казалось, что нет ни малейшего шанса вынырнуть из тьмы веков, один из миллиарда живых и мертвых таких же проклятых… Даже драконы не могли объяснить, как поднимал он знания, которые уничтожались веками между их пришествиями. И стоило им появиться, как они снова и снова шли к тому месту, где лежали поленья, как будто притягивались магнитом. Остановить его он мог бы – так уже было, если бы выманить его из Проклятой земли, но такие проклятые отличались повышенной прозорливостью, зачастую предугадывая опасность. Оставалось выманить с помощью вампира, бросая его проклятому человеку, который единственный мог проникнуть на запретную территорию, чтобы они разобрались между собой сами.

Дракон усмехнулся, взглядом одной из голов обласкав Его Величество, который собирал в дорогу рюкзак. Старая карга вынесла хороший урок, забив вампира, которого они ей привели, насмерть. Немного прошло времени, когда ужас поднятого в Небо вампира настиг ее саму, обратив в свинью. Злобная тварь наступила на саму себя. Не лучшая участь ждала и тех, кто соблазнялся посулами вампира, обращаясь с ним, как с костью земли. Капать на мозги вампиры умели. Когда на земле не оставалось человека, земля начинала остывать. Вариант был беспроигрышный. Через сорок лет от земли оставались лишь булыжники и поленья.

Вампиры обычно хоронили их в тайных недоступных местах. Сначала топили. Но случилось то, чего не ожидал никто: драконы вдруг начали засыпать один за другим на века, и вроде бы были тут, среди всех, но их никто не видел и не чувствовал, кроме драконов, которые бодрствовали. Точно между драконом и поленом была какая-то связь. А когда сообразили, драконов почти не осталось. И сразу испугались – не всякий вампир готов был отказаться от услуг дракона. Дракона могла удержать единственная клятва – клятва на полене стать вампиру женой или мужем, чтобы произвести с ним потомство.

Он уже отложил яйца, и госпожа оплодотворила их, оставалось лишь поднять детенышей в небо…

И вдруг наступила тишина, и пустота… источник силы иссяк. И потомство гибнет.

Там, где текла река крови, теперь вода, ядовитая, как слюна дракона. Как выпить проклятую, если она стоит на клятве ногой, если ее жало, как зуб дракона, и каждый укус достигает цели от края земли, а раб, который носит в себе потомство, не может его защитить?!

Его Величество почувствовал, что дракон на него зол.

Дракон всегда на него сердился, когда ему удавалось настоять на своем. Странно, что каждый раз, когда скрещивались интересы дракона, Ее Величества и его собственные, он считал себя виноватым и тяготился свой виной, сдаваясь первым. В последнее время драконов он начал побаиваться. Он вдруг осознал, что один их взгляд превращает его в растение. Они постоянно следили за ним, исподтишка, словно бы управляли им. Но влияние их несколько ослабло, и он вдруг понял, что не цепенеет, как раньше, замечая, как приходит к нему чужая воля, выкачивая силу, заменяя одно содержание мыслей на другое, как когда заметил их в окне своего кабинета.

Слегка испугавшись драконьего гнева, он торопливо буркнул «спасибо» и шагнул на спасительную территорию, углубляясь в заросли.

Спасительная ли? Он шел в стан врага…

Примерно через два часа пересек гряду холмов, прилегающую к озеру, которая преградила ему путь, еще час шагал вдоль берега озера и, наконец, оказался там, где впервые увидел проклятую землю. Здесь ненадолго остановился, всматриваясь в глубину леса, который звенел голосами. Стояла душная жара, как в середине июля, в теплой одежде он сразу пропотел, по спине потекли струйки пота. Но беды пока ничто не предвещало, земля не сделала ни одной попытки задержать его.

«Нигде такого нет!» – подумал он, выбирая место для завтрака, снимая с себя теплую куртку, залюбовавшись полевыми орхидеями, яркими люпинами и маком.

«Почему ее называют Проклятой землей?» – задумался он, недалеко от себя заметив кусты малины, которая еще цвела и плодоносила. Неподалеку молодая яблоня с сочными плодами, обвитая плющом и хмелем, нагибалась молодыми ветвями до самой земли, по всей опушке рябины, с кистями оранжевых ягод, и орешник.

Люди здесь бывали: едва приметная тропинка со следами человеческой обуви вела вдоль опушки, многие кусты были поломаны, но в лес не заходили – тропинка обрывалась и сворачивала в сторону. Значит, предатели могли легко завербовать сторонников, которые добудут сведения и снабдят всем необходимым – и укроют, если придется прятаться в другом месте.