Только на одну ночь - Джина Шэй

— Давай я тебя отвезу, — осторожно предложил Антон, а я, бросив взгляд на него, успела заметить, что он пялился на мои сиськи. Отвел взгляд в последний момент и уставился на сахарницу перед собой. Отлично, твою мать, очень вовремя ты это делаешь, придурок. Уместность, не-не, не слышали?

— Я доеду сама, — едко бросила я. Нет, серьезно, мне не нужен был рядом со мной на кладбище этот озабоченный медведь. Категорически. Он бы все испортил, и рядом с ним я бы не смогла даже дать волю эмоциям.

— Ну, вообще, половина аварий происходит, когда водитель по какой-то причине не может сосредочиться на дороге. Нервная нагрузка сказывается.

Идиот. Вот серьезно. Откуда вообще брал весь этот бред?

— Я вызову такси, — хотя это было не обязательно, обычно стресс заставлял меня сильнее фокусироваться на происходящем.

— Со мной не придется бродить по кладбищу, я сам тебя отведу.

— Слушай, чего тебе надо, Антон? — поинтересовалась я. — Я не хочу, чтобы ты мне мешал. А ты помешаешь.

— Козырь был моим другом. Он просил тебе сказать.

— После похорон? — Если бы мой голос был опасной бритвой, сейчас этой фразой я бы перерезала Неберту горло. — Ты уверен, что ты был ему другом, Антончик? Как-то очень неважно работает твоя дружба, потому что вряд ли Алекс хотел лишить меня этого. Ты в нашем журнале неделю. Значит, мог о похоронах сказать раньше.

— Свет, я не могу ссориться с сыном Козыря, — прохладно отрезал Антон. — У меня с ним есть дела, и он диктует мне условия. Он не хотел видеть тебя на похоронах.

— Ну и почем нынче курс серебренников? — я приподняла бровь. — Почем продал дружбу?

Ковырнула. И честно говоря, от раздраженно поджатых губ Неберта мне стало чуточку лучше.

Значит, все-таки сын… Жаль, у меня не было возможности с ним повидаться. Держу пари, что попробуй я даже добиться встречи, сыночка будет всячески козлить и бегать. Хотя…. На хрен бы мне это не сдалось. Но подумать о мести козлу все-таки можно — теми медиа-средствами, что у меня имеются. Должна апельсинка ответить за свое поведение, даже если она от моей осинки уродилась.

— Свет, давай я тебя отвезу все-таки, — повторил Антон. — Прости, что так вышло с похоронами, мне жаль. Дай хоть как-то исправить положение.

Улыбнулась я на это очень ядовито. Конечно. Чудно он исправляет. Разумеется, этого же достаточно, так? У меня же нет выбора, я ж не могу отмотать назад.

— На кой хрен мне твое исправление, Антон? — поинтересовалась я. Как же я от него устала… Надо бы выставить его уже, пробить адрес кладбища самой и пойти туда — петлять между могилами. Но… Он — последняя ниточка, связывающая меня с Алексом. Все что есть. Уйдет он — и в моей жизни останется лишь пустота и тишина. На самом деле… Да, может и стоило согласиться, чтоб отвез. На самом деле оставаться сейчас одной мне не так уж и хотелось. Я знала, что со мной будет. Пока он здесь — я вынуждена держать стержень, и меня не выжимает со всей силы эта лютая боль, от которой я сейчас отстранялась.

— Все это очень далеко зашло, — отстраненно откликнулся Антон, залпом допивая свой кофе. Остыл уже… Даже удивительно, что льдом не покрылся. — Я не хотел, чтобы ты увольнялась.

— Тебе-то какая разница? — с сарказмом поинтересовалась я. Нет, издеваться над Антоном было приятно, что ни говори. Знала я, зачем он тут. Я же не набивала себе цену — и могла понять, что наш гендир очень вероятно был очень недоволен моим увольнением.

— Свет. — Антон впервые в ходе этого разговора встретился со мной взглядом, и… Да, вот сейчас это был взгляд, похожий на взгляд большого босса и даже слегка — доминанта. Твердый, уверенный, даже слегка опасный. Ну хоть что-то, мир хоть не совсем сошел с ума, и люди хотя бы чуть-чуть соответствуют тем местам, которые занимают в жизни.

И я все равно задрала левую бровь как только смогла. Мне-то сейчас Антошенька был никем. Ни Домом, ни боссом, и на него мне было плевать. Единственная ценность его была в связи с Алексом. Но и та… Довольно зыбкая.

— Да, меня поставили на должность по блату. Это не значит, что я хочу, чтобы под моим руководством журнал загнулся.

— Ты мне угрожал увольнением, — невозмутимо напомнила я. Чем бы мозг ни занять, хоть даже тупой перепалкой, лишь бы не думать в больную сторону…

— У тебя на редкость длинный язык, — Неберт пожал плечами. — Это меня всегда выводит из себя. Я хочу, чтобы ты вернулась на работу. Поэтому сделаю все, чтобы разрешить этот конфликт. И все-таки, давай я тебя отвезу?

Прагматично у меня было желание послать его куда подальше. Эмоционально…

— Ладно, только я переоденусь, — буркнула я и, забрав со стола коробку от Алекса, ушла из кухни.

— Не будешь открывать сейчас? — Это Антон спрашивал у моей спины. Его простота своей святостью перещеголяла бы всех двенадцать апостолов.

— Не при тебе же.

И не сейчас. Мне просто нужно было подготовиться морально к его последнему посланию, чем бы оно ни было — оно меня непременно размажет. Так что… Чуть позже, в компании виски — я и открою эту коробку. Вскрою эту рану.

Когда я вышла, переодевшись…

— Антон, ты издеваешься?

Он завис. Самым откровенным образом завис, разглядывая меня. Господи, почему я не завела бейсбольную биту, а? Ну тошнило меня от мужского внимания. Тошнило. Но к Алексу даже на кладбище я не могла явиться в чем попало. Поэтому да, собиралась как на свидание — туфли, платье, чулки. Все черное, как Он любил. И в тон настроению, которое вообще хотело одеться во что-то космически черных цветов. Кто сказал, что тоска зеленого цвета?

— Ты ужасно красивая, — хрипло выдохнул Антон. Такое ощущение, что я была единственная особь женского пола на всю планету.

— Спасибо, я знаю, — едко выдохнула я. — Так и быть, прощаю. Но сяду пожалуй на заднее кресло, чтоб ты не пялился.

— Да… Это было бы кстати. — С видимым усилием он отвел взгляд. Ну, охренеть. Антон Адреевич, ты хоть чем-нибудь, кроме головки члена, вообще думаешь?



Ладно. Еще пару часов его потерплю, а потом — нахрен-нахрен. Не знаю, вернусь ли в журнал, но если и да, придется очень старательно прорабатывать вопрос субординации.

— Не вздумай, — прошипела я раздраженно, когда Антон потянулся к моему пальто, явно чтобы помочь мне его надеть. Господи, ну что за… Я едва держусь от того, чтобы не завыть, а этот только и норовит… Со своим вниманием…

Руку Антон убирает, но недовольство на лице проступает довольно явно.

А желание послать его никуда не делось. Вот только оставаться наедине с тишиной мне пока страшнее.

____________________________________________________

*Ангиосаркома — одна из форм рака сердца.

Эд стоял у машины и курил, гипнотизируя взглядом кладбищенскую ограду. Давненько он не чувствовал себя настолько озабоченным, как сегодня.