Роковые шпильки - Шерил Дж. Андерсон

Трисия энергично закивала в знак поддержки, и в это время в трубке раздался голос:

– Мисс Форрестер?

– Детектив Эдвардс? – на радостях я готова была проглотить телефон.

Кэссиди подняла бокал.

– Детектив Эдвардс! – шепотом объяснила она Трисии, и они радостно чокнулись.

– Мисс Гамильтон сказала, что вы хотели бы поехать с нами к миссис Рейнольдс, – сообщил детектив Эдвардс, по тону которого нельзя было сказать, как он относится к этой идее.

– Мне кажется, это было бы правильно.

– Да, вы были бы нам очень полезны, – подтвердил он, но я поняла, что это скорее выпад против Ивонн, чем комплимент в мой адрес. – Где вы находитесь? Мы за вами заедем.

– Я в «Джанго». Решила, что глоток чего–нибудь крепкого в компании друзей мне не повредит, – добавила я, вдруг почувствовав потребность оправдать свое местопребывание.

– Понимаю. Мы будем у входа через десять минут.

– Ну прямо свидание, – брякнула я, и в ту же секунду пожалела, что действительно не проглотила телефон. – Ой, извините, я не то хотела сказать… Сама не знаю, о чем я думала…

– Это плохо, – его тон, кажется, чуть–чуть потеплел. – Может быть, это была оговорка по Фрейду.

– Bay, – выдохнула я. – Детективы ничего не упускают, правда?

Последовала достаточно долгая пауза – думаю, он спорил сам с собой, стоит ли продолжать.

– Через десять минут, – наконец раздался твердый ответ.

– Десять минут, – эхом отозвалась я и отключилась. Бросив телефон в сумку, я встала. – Дорогие мои…

– Она нас бросает, – подвела итог Трисия.

– Так нужно, – защищалась я.

– Я его видела. Так нужно, – заверила Кэссиди. Она повернулась ко мне, чтобы обнять. – Позвони нам утром. Мне – первой, или я обижусь.

– Береги мои туфли, – предупредила Трисия. – И береги себя. Держись подальше от неприятностей.

Мне следовало послушаться Трисию, плюхнуться обратно на стул и прикончить «Бренди Александр». Но нет, как же, я должна была совершить правильный поступок. Будет мне урок на будущее.

Дорогая Молли,

Недавно мне пришлось сообщать очень плохую новость своей приятельнице, а другая приятельница настояла на том, чтобы поехать вместе со мной. О'кей, наверно, я сама виновата – мне надо было заставить ее остаться дома. Но все равно, так ли уж дурно с моей стороны было представлять, что я выбрасываю ее на ходу из полицейской машины, если она всю дорогу непрерывно трещала о том, как все это ужасно для нее, в то время как она ни по сути, ни формально не имеет никакого отношения к этой трагедии?

С уважением,

Живое Воображение.

За те два года, что я веду колонку, у меня выработалась привычка. Оказавшись в стрессовых обстоятельствах, я мысленно составляю письмо, в котором читатель, попавший в сходную ситуацию, просит у меня совета, и мне это помогает. Мне нравится думать, что это мой собственный креативный способ взгляда на проблему в перспективе. Не сомневаюсь, что мой психоаналитик сказал бы, что таким образом я эмоционально дистанцируюсь от проблемы, но я пока что это с ним не обсуждала. Есть вопросы и поважнее.

Вот почему, очутившись на заднем сиденье полицейской машины, я не вслушивалась в причитания Ивонн, рассчитанные на сидящих впереди детективов, а мысленно писала письмо. Я разрывалась между уже упомянутым желанием выкинуть ее из машины на ходу и более цивилизованным способом – попросить детектива Липскомба остановиться на первом же перекрестке и высадить ее, не нанося серьезных увечий. Второй вариант был более гуманным, но не принес бы необходимого морального удовлетворения.

Послушать Ивонн, так она потеряла главную и единственную любовь своей жизни, а не просто коллегу, с которым изредка дружески общалась, зато часто ругалась. Одинаково взрывные, Ивонн и Тедди постоянно громко и с удовольствием спорили обо всем, начиная с журнальных дел и заканчивая кинофильмами. Пару раз мне даже казалось, что Тедди напрашивается на увольнение, но потом я поняла, что им обоим просто нравится выпускать пар в шумных словесных поединках, не делая из этого проблемы. Хотя тех, кто невольно слушал их перепалки, они частенько приводили в бешенство.

Примерно так же, как сейчас Ивонн вывела меня из себя.

– Ох. Несчастная. Хелен.

– Да, Ивонн, – автоматически отозвалась я.

– Что мы ей скажем?! – еще громче возопила Ивонн, и я прикусила язык.

Мы?! Господи, помоги нам. В своей колонке мне приходилось сообщать людям достаточно печальные новости: он тебе изменяет, оставь его; она тебя обманывает, пошли ее к черту; этот тип – псих, беги от него со всех ног. Но в моем архиве не было ничего, что подсказало бы, как сообщить Хелен новость о смерти Тедди. Пока мы ехали, я не успела ничего придумать и отрепетировать. Но одно я знала твердо: мне нужно во что бы то ни стало остановить Ивонн и не позволить ей заговорить первой. На то, чтобы решить, как именно это сделать, у меня оставалось не больше десяти минут.

Должна признаться, когда за тобой заезжают детективы – это довольно круто. Я стояла на обочине, вдыхая свежий воздух и мечтая о скулах Сигурни, когда с визгом подкатила машина. Детектив Липскомб сидел за рулем очень чистенького, но совершенно заурядного «олдсмобиля», правда, оборудованного сиреной, которая больше подошла бы океанскому лайнеру. Подрезав два такси и БМВ, он лихо подрулил к тротуару. Обиженные водители начали гудеть и жестами демонстрировать свое презрение, но детектив Липскомб выбрался из машины и помахал перед ними своей бляхой. Такси тут же замолчали и уехали, а водитель БМВ еще немного погудел, но потом тоже исчез.

Детектив Эдвардс тоже вышел и распахнул передо мной заднюю дверцу. Все, кто оказался в этот момент поблизости, наблюдали за нами, и я подумала, что с моим сегодняшним везением мне не хватает только в прямом смысле упасть лицом в грязь в трех футах от машины. Помимо всего прочего, на мне были чужие туфли на высоких тонких каблуках. Но я представила себе те скулы и, смею надеяться, проследовала к машине с должными грацией и достоинством. Детектив Эдвардс придерживал дверцу, так что всем прохожим должно было быть понятно, что меня не арестовывают. Не сомневаюсь, что зрители терялись в догадках – а что, собственно, происходит, а я наслаждалась тем, что нахожусь в центре внимания в отличие от своего обычного статуса стороннего наблюдателя.

Разве с вами не случается, что вы наблюдаете какую–то сценку и гадаете: «А что бы это значило?» Пара, ссорящаяся в ресторане, бегущий мужчина, лавирующий среди плотной толпы, плачущая женщина, которая останавливает такси – мы видим фрагменты жизни чужих людей, проживая свою собственную. Я часто пытаюсь в воображении сложить эти фрагменты в цельную картину, гадая, а что этому предшествовало, а что будет потом. Может быть, я делаю это потому, что во мне сидит журналист. А может, это проще, чем упорядочивать свои собственные фрагменты.