Река моих сожалений - Медина Мирай

Сейчас я видел и его едва заметные скулы, и русые волосы почти до плеч, зачесанные назад так, что ни одна волосинка не смела осквернить его прилежный вид. Он закинул ногу на ногу и сложил покрытые венами руки на коленях. Он не предпринял ни одной попытки для того, чтобы взглянуть на меня.

– Наконец-то мы можем начать. – О Кристиан, как я тебе благодарен за то, что ты начал разговор и отчасти избавил меня от беспокоящих размышлений. Но почему же мне от этого не легче? – Два года назад вышла моя «Ода тщеславию». Вы должны были слышать об этом фильме.

– Вы бы хотели повторить успех? – спросил Колдер. Он выглядел таким ответственным, словно его брали в брокерскую контору. Так и хотелось похлопать его по плечу и сказать: «Расслабься, парень, это кино. Здесь нужно быть чуть проще, тем более что тебя персонально пригласили сниматься в кино знаменитого режиссера». Но я продолжил сидеть и упиваться чрезмерной серьезностью своего знакомого. Это даже забавляло.

– Нет, что вы, я хотел бы его раздавить новым успехом, более сокрушающим, нежели тот. Я бы хотел дать вам сразу сценарии, но в него сейчас вносятся последние правки.

«Ничего, Джонни Деппу дали роль в „Что гложет Гилберта Гейпа?“ еще до того, как сели за сценарий. Правда, мне до него еще далеко, а Колдеру – как до центральной планеты в соседней вселенной».

– Вы так уверены в том, что мы согласимся? Мне бы увидеть сценарий.

Я заметил на себе удивленный взгляд Колдера. «Что ты такое несешь? Как в таком предложении можно сомневаться?» – так и спрашивал он у меня мысленно, и я чуть не ответил ему вслух: «Это ты готов сняться в чем угодно, даже в порнофильме, потому что для тебя это шанс осуществить свою долбаную мечту».

Были времена, когда я так отчаялся, что сам думал сняться в эротических и более откровенных картинах, только бы получить деньги и выбраться из трущоб Лос-Анджелеса, где из-за пары долларов рисковал остаться инвалидом, не дойти целым до дома из школы, находившейся через дорогу, и стать свидетелем продажи подростками заполненных шприцев.

Один за другим кастинги даже в самую глупую, дешевую рекламу проваливались, и о мире хотя бы скромного кино я мог лишь мечтать или видеть его лишь во снах. Нередко долгожданные пробы начинались и тут же заканчивались выстраиванием нас, начинающих актеров, в строй. Особа, отвечавшая за кастинги, перебирала нас, как одежду на вешалках. «Нет, нет, да, нет, нет, нет, да, нет, нет, да. Остальные свободны», – говорила она без вступлений и уходила, тут же забывая лица отвергнутых. И я почти всегда входил в эту безликую группу.

Кристиан вздернул брови, хитро ухмыляясь. Я уже видел этот взгляд и знал, что сейчас на уме у режиссера денежный вопрос. Он демонстративно облизнул кончик указательного пальца, стянул с крохотной стопки два листа бумаги, секунды две побегал по ним своим томным взглядом и вручил по одному из них нам с Колдером. Я не спешил смотреть на свою бумагу, ибо знал, что там привлекательные цифры. Вместо этого я наблюдал за Колдером: бедняга, он выпучил глаза от увиденного, наверняка пытаясь понять, не показалось ли ему.

– Надеюсь, такой гонорар вас удовлетворит. – Я бы воспринял слова Кристиана как вопрос, если бы не довольство собой, слышимое по характерным ноткам его голоса.

«300 000 долларов».

Это должно было меня обрадовать, если бы не одно но:

– И все-таки мне бы хотелось взглянуть на сценарий. Такие деньги редко платят даже за главные роли.

– Да, это действительно очень много. – Колдер тряс головой, не сводя взгляда с договора. – Это моя первая роль. Не уверен, что…

– Не такая уж это и большая сумма на самом деле, – признался Кристиан. – Расценки на игру покойного Ривера Феникса, так, к слову, порой доходили до миллиона долларов… Эх, такая трагедия. Джонни пришлось несладко после его кончины, а бедный ДиКаприо, считавший Ривера своим кумиром, так и не успел с ним поболтать, увидев его лишь за день до смерти. Пусть покоится с миром. Говорят, он был борцом против издевательств над животными, вырубки лесов и вообще просто замечательным человеком, коих сейчас осталось немного. Порой смерть забирает у нас лучших, чтобы напомнить о себе другим.

«И его, кстати, убили наркотики», – с горькой иронией напомнил я себе.

Я хорошо помнил первый день после его ночной кончины. Все газеты кишели огромными заголовками, кричавшими о том, что одного из самых перспективных молодых актеров мирового уровня не стало из-за передозировки. Это был не просто тревожный звоночек для всех наркоманов, а грохочущий звон десятка колоколов. Это была драгоценная жертва, принесенная жизнью смерти, для того чтобы напомнить всем сомневающимся и лишенным страха: «Наркотики – это не кайф и даже не сломанная жизнь. Это ее полное отсутствие, без возможности возврата».

По иронии судьбы Ривер мечтал сыграть подростка-наркомана Джима Кэрролла в экранизации его же романа «Дневник баскетболиста». Но сыграет эту тяжелую роль его поклонник Леонардо ДиКаприо. По той же иронии судьбы за несколько дней до смерти Ривера утвердили на роль Артюра Рембо в «Полном затмении», и после его внезапной кончины гениального поэта должен сыграть тоже ДиКаприо. Страшно представить, сколько ему будут напоминать о тени Ривера Феникса над ним.

– И все же, – начал Колдер, – я никогда никого не играл. Да, упоминал, что хотел бы этому научиться, но… Здесь такие цифры… Очевидно, ваши ожидания в отношении меня высоки. Но я вряд ли смогу их оправдать. Мне нужно начать с чего-то простого.

– Прорекламируй какой-нибудь возбудитель, – вставил я. – С твоей-то мордашкой не только девушки, но и все парни будут сгребать их с полок магазинов.

Колдер уставился на меня с заметным оскорблением, и я чуть не засмеялся.

– Я читал статьи о вас, – признался Кристиан уже без улыбок. – Чего только вам не приписывали. Я уже не помню, в какой газете, но вы читали статью, в которой даже писали о вашей внешней совместимости?

– Нет, – честно сказал я.

– Да, – Колдер мялся: статьи, вероятно, смущали его.

– «Совместимость сто процентов» произвела на меня впечатление. Что ж, здесь даже думать долго не пришлось. – Он откатился ближе к окну, не сводя с нас оценивающего взгляда.

– К чему вы клоните? – мне не нравился душок этого разговора.

– Мой новый фильм будет называться «Песнь сожалению». Это история о двух тайно влюбленных друг в друга юношах. Драма, атмосфера арт-хауса и любовь, любовь, любовь…

– Нет, – мой ответ был очевиден. В порыве злости я забыл, с кем разговариваю, вскочил с уютного дивана и сжал драгоценный договор. – Я не буду играть любовь с парнем даже за эти деньги. Тем более любовь с Колдером. У того же Феникса были проблемы после «Моего личного штата Айдахо», где он на пару с Киану Ривзом сыграл гомосексуального проститута. И вы должны были слышать, что после этой роли ему приписали гомосексуальность и даже роман с Ривзом, который был просто его лучшим другом. Но да, фильм отгремел и что-то получил. Вы просто решили сделать на нас… на мне… неважно. Вы хотите срубить денег на этом скандале, но спешу вас огорчить: я не собираюсь в нем участвовать.