Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе - Арчибальд Грейси

увидев, как по лестнице поднимаются все новые люди, я решил, что не стану пробиваться «против течения» и создавать замешательство. Поэтому я остался на палубе.

Итак, примерно в 12:20 я стоял на верхней палубе, со стороны правого борта, и вместе с другими пассажирами наблюдал за тем, как экипаж готовит к спуску шлюпки № 9, 11, 13 и 15. Одни матросы прилаживали весла, другие проверяли лебедки, по которым спускали шлюпки; третьи прилаживали рычаги к шлюпбалкам. У нас на глазах поднимали рычаги, шлюпбалки разворачивались наружу, и шлюпки повисали за бортом. Затем по палубе первого класса прошел офицер и зычно, заглушая рев пара, крикнул: «Всем женщинам и детям спуститься на палубу ниже, всем мужчинам отойти от шлюпок!» Очевидно, в момент столкновения тот офицер отдыхал после вахты, поэтому он был легко одет; на шее у него был небрежно повязан белый шарф. Мужчины отошли, а женщины стали спускаться вниз, чтобы садиться в шлюпки со следующей палубы. Две женщины сначала отказывались покинуть мужей. Их пришлось убеждать и даже силой отрывать от мужчин. Затем их отправили вниз, на следующую палубу. Думаю, к тому времени, посмотрев, как шлюпки готовят к спуску, и особенно разделившись, мы все больше проникались сознанием неминуемой опасности. Однако общее настроение в толпе не изменилось; все были так же готовы подчиняться приказам и делать что нужно, как когда мы впервые поднялись на палубу. Я не хочу сказать, что все действия были продуманными до конца; в толпе находились обычные средние тевтонцы, которые с молоком матери впитали почтение к закону и порядку, а также к традициям, переданным многими поколениями предков; вот почему они вели себя именно так. Действия пассажиров в толпе были во многом безличными, инстинктивными, наследственными.

Однако если к тому времени кто-то еще не до конца понял, что «Титаник» в опасности, все сомнения на этот счет развеялись довольно быстро и драматично. Увидев вспышку и услышав характерное шипение, все развернулись к носовой части верхней палубы и увидели, как вверх, к мерцающим звездам, взмыла ракета. Она поднималась выше и выше, и все запрокинули головы, чтобы посмотреть на нее. Потом ракета взорвалась. Взрыв как будто расколол тихую ночь пополам. Мы увидели как будто салют или звездопад. Звездочки медленно опускались вниз и гасли одна за другой. В толпе послышались изумленные и испуганные возгласы: «Ракеты!» Всем известно, что сигнальные ракеты на море — признак бедствия. За первой ракетой вскоре последовала вторая, затем третья. Яркая, полная драматизма сцена как будто стала предвестницей последовавших ужасных событий. Представьте себе тихую ночь, затем внезапную вспышку на палубе, где стоит толпа одетых и полуодетых людей. Вспышки высвечивают огромные трубы и мачты… Можно сказать, что ракеты не только осветили лица, но и прояснили мысли послушной толпы. Первое было достигнуто благодаря яркому свету, второе помогло понять, что это означает. Все сразу поняли: мы терпим бедствие и просим помощи у всех, кто находится неподалеку.

Одни члены экипажа находились в шлюпках; другие матросы работали у лебедок. Шлюпки рывками спускались к палубе В. Женщинам и детям помогали перелезть или переносили через ограждения, и они рассаживались в шлюпках. По мере заполнения шлюпки по одной спускали на воду, начав с № 9, которая находилась ближе к носовой части палубы, и постепенно продвигаясь к корме, к шлюпке № 15. Мы наблюдали за посадкой со шлюпочной палубы. После того как оттуда спустили четыре шлюпки, ничто не загораживало нам обзор.

Примерно в то время, бродя по палубе, я увидел двух дам, которые подошли к ограждению, разделявшему палубы второго и первого классов. У перегородки стоял офицер и не давал пройти. «Можно ли нам пройти к шлюпкам?» — спросили они. «Нет, мадам, — вежливо ответил офицер, — ваши шлюпки внизу, на вашей палубе». — Он показал вниз, на то место, где им можно было спуститься. Дамы развернулись и направились к лестнице. Думаю, они сели в одну из шлюпок; времени у них было больше чем достаточно. Я упоминаю о происшествии, чтобы показать, что были, во всяком случае вначале, какие-то распоряжения — официальные или нет — по разделению пассажиров при посадке в шлюпки в зависимости от класса. Не знаю, какие именно распоряжения были отданы. Во всяком случае, я видел, что пассажирки второго класса не могли сесть в шлюпку с палубы первого класса, а пассажирам третьего класса разрешали проходить на палубу второго класса, что, несомненно, роковым образом повлияло на судьбу мужчин-пассажиров второго класса. Мои выводы подтверждает низкий процент спасенных.

Почти сразу после этого инцидента мужчинам, стоявшим у правого борта на верхней палубе, приказали перейти на левый борт. Не знаю, кто именно отдал такой приказ. Могу лишь предположить, что, поскольку шлюпки с № 10 по 16 спускали со шлюпочной палубы не так быстро, как те, что располагались с правого борта (в то время они еще находились на шлюпочной палубе), офицеры, возможно, решили, что женщинам лучше садиться в шлюпки с одной стороны, а мужчинам — с другой. Как бы там ни было, приказу тут же повиновались почти все мужчины, которые перешли на левый борт и стали наблюдать за подготовкой к спуску шлюпок, а по правому борту почти никого не осталось, кроме двух или трех мужчин, — не знаю почему. Лично я не мог бы найти причины, побудившей меня остаться там и не перейти к другому борту. Конечно, я ничего не планировал заранее, но убежден, что остался жив потому, что вел себя спокойно и терпеливо ждал, когда представится какая-то возможность спастись.

Вскоре после того, как мужчины перешли на левый борт, около 12:40, я увидел оркестранта. Виолончелист поднялся по внутренней лестнице и пробежал по опустевшей палубе вдоль правого борта, волоча за собой виолончель. Смычок царапал настил. По-моему, вскоре начал играть оркестр. Он играл примерно до 2 часов ночи. В ту ночь мы стали свидетелями многих беспримерных поступков, но самыми отважными оказались несколько человек, которые не переставали играть, когда «Титаник» все ниже и ниже опускался в воду, а море поднималось все выше и выше к тому месту, где стояли они. Музыка, которую они исполняли, стала их собственным реквиемом. Они заслужили право занять почетное место в свитках вечной славы.

Глядя вперед и вниз, мы видели на воде несколько шлюпок; они медленно и бесшумно отходили от лайнера и одна за одной исчезали в темноте; гребцы работали веслами. По палубе быстро прошел офицер в длинной шинели — по-моему, первый помощник Мэрдок. Судя по его поведению и выражению лица,