Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора - Лестер Брукс

тому же из-за конструктивных особенностей японских домов — тонких бумажных раздвижных стен — любое произнесенное слово можно было легко услышать. И неизвестно, кто мог подслушивать. Это также было стимулом к «общению без слов» вместо вербального общения.

Судзуки, находясь под мощным давлением непреклонной оппозиции военных, но продолжая следовать своему курсу на скорейшее окончание войны, был вынужден прибегать к тактике харагэй, надеясь на лучшее.

Однако принимать участие в политических схватках и спорах было не в его характере. Исповедующий учение о дао, последователь китайского философа Лао-цзы, он часто погружался в чтение его трудов за своим рабочим столом в премьерском кабинете. Дома Судзуки любил в одиночестве раскладывать пасьянс, но на работе его преданными компаньонами были книги по истории, мемуары и труды даосизма.

Хисацунэ Сакомидзу, секретарь премьера, часто находил его за рабочим столом за чтением Чжуан-цзы; он жадно поглощал текст, при этом его кустистые брови приподнимались, а подбородок вытягивался вперед. Чжуан-цзы был известен теорией, что счастье можно достичь только при условии свободного развития человеческой натуры и что лучший способ управлять — это не участвовать в управлении.

Судзуки постоянно пополнял свою библиотеку, в которой насчитывалось более 20 тысяч томов, он часами просиживал над ними, раздумывая над философскими умозаключениями, над тем, что, в частности, бездеятельность более сильна, чем деятельность.

Это было серьезной проблемой: двор и Кабинет министров не были уверены, где он в данную минуту находится. В то время как он колебался, Японию ровняли с землей.

Поле зрения Судзуки практически закрывало одно препятствие — активная оппозиция экстремистов в армии и на флоте. Кидо и Того предпринимали попытки провести старого адмирала мимо этой грозившей ему опасности. Но каждый раз, когда они направляли его на верный путь, военный министр и его сподвижники снова блокировали его. Теперь, когда русские перешли в наступление, настало время положить Лао-цзы на полку и сосредоточиться на Потсдамской декларации.

Глава 4. «Большая шестерка»

Высший совет по руководству войной был «внутренним кабинетом», в который входили премьер-министр, военный министр и министр флота, министр иностранных дел, начальники штабов армии и флота. Эти люди составляли «Большую шестерку». Высший совет по руководству войной не обладал конституционной санкцией; у него было право только консультировать и давать советы, исполнительной власти у него не было. Но в связи с тем, что концентрация власти в нем была настолько высокой, его решения имели большую силу. Когда проходили заседания Высшего совета по руководству войной, Япония принимала положение «смирно».

Высший совет являлся в действительности судом шести персон, который решал судьбу Японии и имел также влияние на жизни миллионов людей во всем мире. Влияние, конечно, не было прямым, поскольку это было бы не по-японски. Кабинет министров, а не Высший совет обладал законной властью и действовал в интересах нации, но «центр тяжести» находился в Высшем совете, и его решения неизбежно влияли на весь кабинет.

К 9 августа члены Высшего совета уже прекрасно знали мнение друг друга. Они встречались все чаще, и их совещания становились все более продолжительными, по мере того как возрастало давление противника. И хотя проходили бесконечные часы в обсуждениях, каким образом можно закончить войну, но оставались нерешенными еще многие существенные вопросы, в то время как возможность действовать катастрофически резко сузилась.

Министр иностранных дел Сигэнори Того, шестидесяти двух лет, был вторым кандидатом, избранным Судзуки на этот пост. Кидо, хранитель печати, предложил оставить министром иностранных дел Сигэмицу из предыдущего кабинета Койсо. Но Койсо наложил на это решение вето.

Адмирал Окада рекомендовал Того. Кидо поддержал это предложение, и его секретарь объяснил причину этого: «С войной было невозможно покончить внутри страны, это мог сделать только министр иностранных дел, имевший необычайные способности и готовый ради этого рисковать своей жизнью… не существовало более достойного кандидата, чем Того».

Судзуки нашел Того в курортном городе Каруидзава, где тот вел «сельский» образ жизни почти все то время после своего внезапного ухода в отставку с поста министра иностранных дел в правительстве Тодзё в сентябре 1942 года. Того сел на ближайший поезд в Токио и 7 апреля в 10.30 вечера встретился с Судзуки. Им предстояло выяснить, смогут ли они проводить совместный политический курс, управляя страной.

Того спросил Судзуки, что он думает о перспективах войны. Премьер ответил: «Я думаю, что мы сможем продержаться два или три года». Того просто вскинул руками.

«Современная война, — сказал он старому адмиралу, — зависит в основном от сырья и производства. Поэтому Япония вряд ли сможет продолжать войну даже в течение года». Того посчитал, что они вряд ли смогут сотрудничать, имея столь разные взгляды. Он поблагодарил Судзуки и отказался от предложения.

Однако на следующий день явились несколько важных просителей, среди которых были адмирал Окада, секретарь Кидо Сакомидзу, два бывших высокопоставленных сотрудника Того в министерстве, которые настоятельно попросили Того принять пост. Они сказали, что Судзуки пока не мог говорить о мире из-за возможных неожиданных последствиях, но Того мог бы помочь старому адмиралу окончательно определиться с вопросом и выработать соответствующую политику. Кидо сообщил по секрету, что император желает окончания войны, а он, Кидо, настоятельно просит Того принять предложение.

Того встретился с Судзуки еще один раз, и в этот раз старый моряк сказал: «Что касается перспектив войны, ваше мнение меня полностью удовлетворяет, а что касается дипломатии, то вы получаете свободу действий». При этом условии Того согласился занять пост.

«Министр иностранных дел Того был человеком неразговорчивым, бесстрастным и абсолютно лишенным личного обаяния», — писал премьер-министр послевоенного времени Сигэру Ёсида.

Человек настойчивый, обладавший западным образом мышления, Того послужил Японии как в начале, так и в конце войны. Именно он, будучи министром иностранных дел в кабинете Тодзё в 1941 году, вел длительные, продолжавшиеся несколько недель переговоры с американцами, которые закончились тем, что японский посол передал Государственному секретарю США Халлу послание за полчаса до атаки на Пёрл-Харбор.

При описании внешности Того первое определение, что приходит на ум, — внушительный. Его голову венчала копна волос серовато-стального цвета, под носом с широкими крыльями торчала щетка усов. Рот часто кривила то презрительная усмешка, то гримаса. На больших ушах торчали дужки огромных очков с черной оправой, которые так любили обыгрывать военные карикатуристы союзников. За круглыми стеклами очков скрывались глаза, напоминавшие собой лежачие запятые, подпираемые широкими скулами. Что касается одежды, Того был щеголем, предпочитая строгие костюмы и рубашки в полоску с французскими манжетами и платками в кармане, гармонировавшими с галстуками. С его лица не