Олимпиец. Том II - Артур Осколков

— Алекс, — осторожно начал японец. — Ты должен понять…

— Короче.

Рью склонил голову.

— Мне рассказал Иван. Старший брат Семена.

— Который погиб, я помню.

— Да. Он, — кивнул самурай. — Алекс, боги в России отличаются от наших. Они более, — он помедлил, пытаясь подобрать верное слово. — Требовательные. Пояс, что ты видел — это Символ. Он делает Семена «белым». Ну или опоясанным воином, как принято называть их у него на родине.

— А убийство? — спросил я, догадываясь куда все идет.

— Проверка, — подтвердил мою догадку самурая. — Первый ворог, первая битва до смерти. Принять помощь или бежать — это подвести богов. Иван не говорил, какое последует наказание, но…

— Ясно.

Я раздраженно покачал головой. Чем дальше, тем веселее. А ритуальных жертвоприношений от Семена не потребуют, случаем?

— Иди, — я кивнул в сторону дороги, на которую с тарахтением выезжал наш теперь чистый фургончик. — Я за тобой.

Найти вход в подвал оказалось делом одной минуты. Сделать что-то вроде небольшого фитиля с помощью шнура и бензина — еще двух.

Через пять наша дружная команда бодро катила по шоссе, пока на заднем фоне ярко пылал дом бывших бизнесменов.

— Куда поедем? — крикнула с переднего сиденья девушка. Для этого она зачем-то повернулась, так что фургон резко вильнул в сторону. — Ой. Прошу прощения.

— Смотри на дорогу, — поморщился я и продиктовал ей адрес. — Улице Триас, дом восемь. Мой дом, — пояснил я Рью и Семену. — Не очень просторно, но первое время хватит.

Даже думать о том, что мне скажет Мадам Такаги не хочу. Мне придется ей десять ужинов сделать, чтобы она меня вообще не выселила.

— Э, босс, — подал голос Семен. Парень уже почти пришел в себя. Смысл кровь, убрал часть повязок на боку. Только нос все еще странно смотрел в сторону. — А почему туда? Если надо, то я даже квартирку снимаю неподалеку…

— Не выйдет, — я коротко пересказал, что мы нашли в доме Болтуна. — Они знают, где вы живете. И будут вас там ждать.

— Едрен-матрен, — пробормотал парень и сморщился. — У меня же там вещи все. И фотографии.

— Забудь про них. А вещи еще купим. У вас и так дел навалом.

Я глянул на две вопросительные пары глаз, вздохнул и принялся отдавать распоряжения.

— Семен, мне нужно, чтобы ты как можно скорее перекрасил нашу машину и сменил номера. Так-то проще купить новую, но это крупная сумма, а нам сейчас не нужно внимание.

— Но Талия же… — не понял он.

Я покачал головой.

— Не в этом дело. Я же сказал, у них Болтун. А даже если он не помнит номера, то в твоей квартире лежат документы, не так ли?

Парень засопел и уныло кивнул.

— Понял. Сделаю.

— Отлично. Тали!

— Да, Алекс? — раздался повеселевший голос девушки с переднего сиденья. — Не волнуйся, я слежу за дорогой.

— Молодец, — хмыкнул я. — От тебя мне нужно досье и вся информация, что ты сможешь откопать, на знакомых твоего бывшего Босса. У нас на руках огромные деньги. Пора узнать, сможет ли кто-то из них нам помочь их потратить.

— Что нужно от меня, господин? — поймал мой взгляд самурай и быстро поправился. — То есть Алекс.

— Уже лучше. Ты в свое время массово вырезал бандитов, так? Мне нужна вся информация о «Греческом Братстве», что у тебя есть. Места, имена, схемы действия.

— Могу я спросить зачем?

— План Б, — пояснил я. — Если не выйдет с листом Тали, то наш следующий лучший вариант — преступность. Деньги-то они нам отмоют, но…

— С ними опасно работать, — сверкнул глазами самурай. — Это не люди. Звери.

Я кивнул.

— Согласен. Поэтому это и план Б. Еще вопросы?

Рью отрицательно покачал головой. Я знал, что вести дела с бандитами ему не по душе, но он признал мое лидерство и больше спорить не стал.

— А ты что будешь завтра делать, босс? — простодушно спросил Семен.

— Первым делом загляну к жрецам Асклепия, — хмыкнул я и покачал сломанной рукой из стороны в сторону. — Надо решать эту проблему. Даже лучше сегодня, как приедем. А завтра…

Я огляделся по сторонам. Раньше очень просторный фургон теперь был забит до отказа. Оружие, патроны, гарнитура, какие-то драгоценности, которые притащил со склада Семен, чемодан с двадцатью пятью миллионами евро.

Потом глянул сначала на нереиду, потом на опоясанного перевертыша и наконец на изгнанника Великого Дома Японии…

И улыбнулся. Широко, как давно уже не улыбался.

— А завтра я схожу в школу. Давно пора.

Камень взлетел в воздух, а затем упал в широкую ладонь. Снова взлетел. И снова упал обратно.

— Владыка? Тебя что-то тревожит?

Аид перестал подбрасывать матовый осколок и задумчиво посмотрел на мужчину перед собой. В возрасте, но хорошо сложенный. Черные волосы, умные карие глаза и нечёсаная борода. Одет в зеленую тунику, на ногах и поясе стальные кандалы.

Прошло три тысячелетия, а царь Коринфа ни на йоту не изменился. Впрочем, в Тартаре мало что подвержено изменениям. Особенно заключенные.

— Думаю о смысле жизни, — честно признал бог и задумчиво откинулся назад на скамье. — И понимаю, что он от меня ускользает. Моя работа бесконечна. Старые проблемы, — он покосился на камень в руке. — Никуда не уходят. А новых все больше.

— Смотрю, Владыка, сегодня настроение у тебя хуже некуда, — покачал головой Сизиф и привалился спиной к потрескавшейся каменной стене. — Но если ты хочешь поговорить о бессмысленной работе, то мы с Таном всегда к твоим услугам.

Царь позволил себе короткий смешок.

— У нас в этом деле богатый опыт.

Против воли Аид улыбнулся.

Сизиф каждый божий день был вынужден закатывать вверх по склону огромный камень, только чтобы смотреть, как тот падает обратно. Раз за разом. И так до скончания времен.

Суровое наказание.

Но бывший царь Коринфа отнесся к нему с юмором. Развивал выносливость, придумывал книги и пел песни. Даже назвал камень Таном, в честь Танатоса, бога смерти. Чтобы того позлить, не меньше.

Сработало отлично. Танатос и так не выносил мужчину за то, что он умудрился заключить его в цепи, а теперь и вовсе его игнорировал. Чему Сизиф был только рад.

Изначально Аид отнесся к царю скептически. Но каждый раз путешествия по Тартару, он замечал мужчину за веселой песней и философским разговором с самим собой и… Его интерес рос.

В Подземной Царстве редко можно встретить оптимиста. Как-никак, весь смысл оптимизма — надеяться на лучшее и с надеждой смотреть в будущее — не очень работает, когда ты уже мертв.